Вадим Бурлак - Стокгольм. История. Легенды. Предания

«Согласно принятому решению, в воскресенье в девять часов тридцать пять минут мы начали делать приготовления к воздухоплаванию и в настоящий момент, в два с половиною часа пополудни, мы совершенно готовы.

Нас, вероятно, отнесет на С.С.В., но мы надеемся достигнуть мало-помалу мест, где ветры будут нам более благоприятствовать.

От имени всех товарищей шлю наш самый горячий привет друзьям и отечеству!

Андре».

Андре вырывается из объятий друзей, всходит на балкон лодки (аэростата) и решительным голосом зовет:

«Стриндберг... Френкель... Идемте!..»

Оба его спутника сейчас же подходят и становятся рядом с ним. Все трое вооружаются, ножами, чтобы перерезать веревки, поддерживающие мешки с баластом...

Наступает решительный момент:

«Раз!.. Два!.. Рубите!» — кричит по-шведски Андре. Матросы моментально исполняют приказание, и воздушный корабль, свободный от всяких оков, величественно поднимается в воздух, приветствуемый нашим громким «ура».

Аэростат, прийдя в равновесие на высоте около 50 метров над уровнем моря, быстро удаляется; веревки снастей скользят по воде, оставляя за собой широкую борозду, подобную той, какую оставляет пароход...

Вскоре мы уже не различаем аэронавтов, но видим, что они натягивают паруса, а потом замечаем изменение направления шара.

Аэростат несется теперь прямо к северу; движение его очень быстро, несмотря на сопротивление, которое оказывают волочащиеся веревки; его скорость определяют приблизительно в 30—35 километров в час. Если он сохранит свою первоначальную скорость и направление, то может достигнуть полюса менее чем в два дня...

Мы видим, как он перелетает через вершину горы, держится еще несколько минут в голубом небе, спускается за гору и наконец исчезает из наших глаз...

Еще на одну минуту между двумя горами далеко, очень далеко показывается серая точка и наконец окончательно исчезает...

Путь к полюсу открыт; нет больше препятствий; море, лед и... неизвестность!..

Ничего!.. Ничего не видно вдали, чтобы дало нам знать, где теперь наши друзья; их окружает тайна.

Счастливого пути, герои ученые!.. Наши самые горячие пожелания сопровождают вас. Да поможет вам Бог!»

Ожидания. Поиски

После сообщения от 13 июля, принесенного голубем, связь с Андре и его экспедицией прервалась... Навсегда.

Шведская академия наук и многочисленные сторонники и почитатели северного воздухоплавателя предпринимали попытки отыскать хоть какие-то следы пропавшей экспедиции... Безрезультатно.

На протяжении многих лет сотни стокгольмских мальчишек тайком от взрослых готовили экспедиции в Арктику, чтобы отыскать пропавших без вести Андре, Стриндберга, Френкеля.

В 1899 году на исландском побережье местные жители нашли поплавок, сброшенный с аэростата «Орел». При нем оказалась записка Андре, сделанная в первый день полета. Конечно, она не пролила света на тайну исчезновения полярных исследователей.

Спустя год рыбакам попался второй поплавок с аэростата. Но опять никаких новых сведений.

Пропавшую экспедицию искали на севере Шпицбергена, в восточной Гренландии, на материковом побережье Баренцева и Карского морей.

Лет через десять после исчезновения Андре и его товарищей архангелогородское начальство стал донимать один бродяга.

Уверял он, будто видел, как в устье Печоры опустился на лед громадный шар. А потом показались три человека. Все они были в «непрозрачных очках и одеты не по-здешнему». И витала над пришельцами большая стая голубей.

Вначале бродяга принял их за чаек. Но потом сообразил: и полет не тот, и крылья у птиц другие, и крика не слышно чаячьего. Но откуда в таких студеных землях голуби?..

Смекнул бродяга: дело нечисто. Хоть и любопытство разбирало, а страх победил. Кинулся он прочь. Но когда отбежал на приличное расстояние, все же оглянулся. Ни голубей, ни людей уже не увидел, только далеко-далеко в высоте мотался по воле ветров темный шар.

Бродяге начальство не поверило и даже не записало его рассказа. Но спустя какое-то время подобная история с появлением аэростата, незнакомцев и голубей произошла на острове Колгуеве, потом — на Ямале и на архипелаге Северная Земля.

Установить не удалось, произошло это на самом деле или свидетелям попросту померещилось. В Арктике случаются и не такие чудные видения.

Предостережение Амундсена

Лев Львович Толстой прибыл в Стокгольм через несколько месяцев после исчезновения полярной воздухоплавательной экспедиции.

«Как ни безумна была и рискованна выдумка Андре, она все же не только интересна, но и внушает какое-то невольное удивление перед храбрым ее инициатором.

Почти нет сомнения теперь, что Андре погиб давно со своими молодыми товарищами и что голубь, прилетевший от них с письмом под крылышком, был последним живым о них известием...» — писал Лев Львович.

В те годы в Стокгольме происходили споры и дискуссии о неоправданной романтике, авантюризме и легкомыслии некоторых арктических путешественников.

И за полярным кругом страсти и азарт от холодов не застывают. Здесь так же влюбляются и ревнуют, страдают и убивают, остервенело пьют и отчаянно режутся в карты, как и на юге. Не охладевает на просторах севера и дух авантюризма.

XIX и XX века насыщены стремлениями отыскать неизвестные земли, достичь Северного полюса, найти следы погибших цивилизаций, открыть неведомых науке животных, добыть сокровища, прославиться и быстро разбогатеть.

В экспедициях зачастую трудно провести грань между легкомыслием, непредусмотрительностью организаторов и авантюризмом. Тысячи искателей приключений разных стран и национальностей покидали родные дома, меняли свой образ жизни и становились — кто на короткое время, кто навсегда — северянами. Одни добивались, чего хотели, другие возвращались ни с чем, третьи находили себе могилу среди льдов, в тундре, в студеной морской пучине.

В начале XX века известный норвежский полярный исследователь Руаль Амундсен, обеспокоенный большим количеством всевозможных экспедиций в Заполярье, писал: «Знаю, что большинство людей соединяют в своем представлении путешествия в арктические страны с понятием о «приключениях»...

Я вовсе не хочу отрицать жажду приключений. Это весьма естественное стремление к захватывающим переживаниям, заложенное в каждом здоровом и сильном человеке. Оно, несомненно, перешло к нам в наследие от наших далеких предков, для которых борьба за существование сопровождалась полной риска охотой, опасными схватками с дикими зверями и страхом перед неизвестным...

Наши предки ежедневно рисковали жизнью для добычи средств к существованию. Когда мы «играем со смертью», мы возвращаемся к волнующей нервы радости первобытного человека, которая сохраняла и поддерживала его в ежедневной схватке...