Луи Буссенар - Приключения знаменитых первопроходцев. Океания

Молодой, богатый, сильный, выносливый, отличный спортсмен и стрелок, маркиз де Бовуар, которому в 1866 году было двадцать лет, с какой-то молодецкой удалью разгуливал по всему белому свету в компании молодого герцога Орлеанского и его гувернера, блестящего морского офицера в отставке.

Путешествуя, маркиз делал многочисленные записи, нет, вернее будет сказать, он писал, он творил. Его путевые заметки, облаченные в форму писем к родным, позже были собраны воедино и изданы. И по сей день они являются образцом литературы такого жанра. В этом блестящем, совершенном по форме, остроумном, чуть шутливом, даже озорном произведении, очень живом и очень умном, и, что самое главное, очень французском по своему духу, перед очарованным взором читателя проходят чередой люди и животные, сменяют друг друга пейзажи и картины нравов. Перед нами открываются неведомые горизонты, кипят невиданные страсти, разворачиваются странные события, появляются необычайные, загадочные типы, и все это чередуется с такой быстротой, что читатель испытывает одновременно и удовольствие от чтения, и непреодолимое желание совершить вместе с маркизом де Бовуар кругосветное путешествие всякий раз, когда открывает его книгу…

Сейчас нас занимает Океания. Остановимся на страницах книги, посвященных Яве, и последуем за маркизом на этот дивный остров. Лучшего гида нам не найти.

«Мы галопом проносимся по улицам старой части Батавии, построенной в очень нездоровом месте, на заболоченном морском побережье. Здесь есть только жилища туземцев и довольно большое количество ветхих строений контор торговых фирм, чьи крыши напоминают голландские дома, построенные в прошлые века. Эти древние мрачные постройки составляют разительный контраст с роскошной зеленью тропической растительности.

Но вот мы проезжаем по мосту и въезжаем в новый город. О, это какой-то сказочный сад! Зеленый рай! Настоящая феерия! Сказать по правде, в Батавии совсем нет улиц, а есть только величественные тенистые аллеи, обсаженные самыми прекрасными и самыми густыми деревьями, которые образуют нечто вроде арок и беседок, что в Европе мы можем видеть только на сцене Гранд-Опера[220]. Жгучие лучи безжалостного солнца проникают под сей плотный покров только в некоторых местах и придают зелени чудесный золотистый отлив. Золотые отблески играют на пышных султанах кокосовых пальм, на длинных, вытянутых вверх ветвях каких-то деревьев, которые не назовешь иначе как «пылающими»[221], ибо они сплошь усеяны ярко-алыми цветами.

Солнечные блики играют на банановых гроздьях, на огромных листьях, длиной превышающих человеческий рост, на хлопковых деревьях, усыпанных плодами, напоминающими хлопья белейшего снега. А вот перед нами пальмы, которые здесь называют «счастьем путника», это неописуемо элегантные гигантские веера, из коих можно извлечь целый фонтан напитка, вкусом и цветом напоминающего молоко, стоит только воткнуть в толстый ствол свою трость. И наконец, мы видим позолоченные лучами солнца необъятные баньяны, с вершин которых спускаются тысячи лиан, чтобы пустить корни в землю и вновь вознестись к небесам, сплестись там в гирлянды и вновь спуститься вниз! Одно-единственное дерево представляет собой целый лес, оно опутано плотной завесой, настоящей сетью из листвы, переплетенных ветвей и цветов, сквозь которую проглядывают личики детишек. Эти малыши, разгуливающие по городу так, как бродили когда-то в Эдеме люди, то есть нагишом, раздвигают ручонками трепещущие под легким морским ветерком лианы и смотрят, как по глади каналов скользят пироги и пловцы.

Дело в том, что все эти беседки и арки тропического Вавилона[222] высятся на тротуарах каналов, так называемых «арройо»[223], этих путей сообщения, которые непременно прорыли бы голландцы в память о своей родине, если бы малайцы не прорыли их раньше.

Вот нашим взорам открывается новый канал под сенью многоцветного полога. Мы двигаемся как бы против течения, и я не могу оторвать глаз от бесчисленного множества лодок, скользящих по его глади, от живописных групп смеющихся детишек, барахтающихся в грязи, от зарослей кувшинок и водяных лилий. Справа виднеются кофейные, мускатные и тамариндовые деревья, а в просветах между ними сверкает изумрудная зелень газонов. В глубине, словно сказочные видения, проплывают дворцы богачей европейцев с увитыми цветами верандами. Я видел лишь эти аллеи и эти роскошные виллы и думал, что нахожусь за городом, в цветущей долине, но вдруг совершенно неожиданно оказался в отеле «Нидерланды», который, как мне сказали, находится в самом центре Батавии. Итак, этот райский сад и есть город…»

После пейзажа, написанного кистью настоящего мастера, обратим наши взоры на картину нравов.

«Я писал письмо, и вдруг мое занятие было прервано какой-то дьявольской музыкой. Как оказалось, большую площадь пересекала свадебная процессия, шествие открывали две гигантские куклы, изображавшие мужчину и женщину. За ними следовали музыканты, извлекавшие настоящие громовые раскаты из шестидесяти барабанов, именуемых тамтамами. За музыкантами верхом на пони двигались разряженные молодые люди числом около сотни, все в саронгах, то есть в голубых или розовых юбках из шелка, со сверкающими украшениями в виде колье на шеях, со столь же блестящими перевязями поперек груди и с заткнутыми за пояс кинжалами в золотых ножнах (эти кинжалы называют здесь крисами). Молодой муж скромно забился в паланкин, который несли четверо мужчин. Молодожен был опоясан серебряным поясом, а лицо его было покрытом толстым слоем ярко-желтой краски, изготовленной из сока шафрана; точно так же были изукрашены его руки до локтей и ноги от стопы до икр. Следом за паланкином шли все члены его семьи, образуя довольно большую колонну. Счастливая супруга держится на почтительном расстоянии, но, кажется, бедняжку искупали в той же бочке с краской, что и ее будущего повелителя, причем прямо в роскошном платье. Право, никогда я не видел ничего более забавного и странного!

Решительно, яванцам нравится окрашивать все в ярко-желтый цвет во время бракосочетаний! Мы спросили у нашего гида, сколько лет главным действующим лицам этого празднества, и получили ответ, что ей одиннадцать, а ему четырнадцать! Этой юной паре двадцать пять лет на двоих! Но… так как мужчины здесь носят точно такие же юбки, как и женщины, и совершенно безбороды, то мы перепутали супругу и супруга и обнаружили нашу ошибку только после многократных объяснений Ак-Ну. Итак, я приношу мои извинения, ибо под паланкином находилась юная жена, а молодой супруг следовал за ней на почтительном расстоянии.