Сергей Бершов - Южная стена Лхоцзе

Ски-альпинизм — это подъем на горных лыжах со специальными креплениями для ски-туров, там регулирующаяся пятка — чем склон круче, тем выше пятка поднимается. Ботинки — горнолыжные, но облегченные, как и лыжи. На лыжи надевается камус — раньше это была жестковорсистая часть шкурки оленя или лося, а сейчас искусственный материал, не пускающий лыжу скользить вниз. Наверх поднимаются с лыжными палками, с включенными биперами, чтобы при попадании в лавину сразу можно было найти человека. Плюс снежная лопата, фонарик, небольшой рюкзачок. Шнур, ледовые крючья, фляжка с водой. Участник соревнований поднимается по размеченной судьями трассе, обозначенной флажками. Где-то может быть трасса с перилами — если рельеф требует прищелкнуться и пройти по закрепленной веревке. Где-то, возможно, придется снять лыжи, пристегнуть их к рюкзаку и пролезть крутой скальный участок. Ты должен быть и к этому готов. Технический участок проходишь — спуск. Потом еще подъем. Может быть несколько таких спусков-подъемов. И наконец выход на верхнюю точку, спуск и финиш. Соревнования по ски-альпинизму проводятся как личные, так и командные.

Еще интересный вид спорта, соревнования по которому проводит Red Fox, — забеги на снегоступах. Надеваются снегоступы — и вперед, кто быстрее. На Западе такие соревнования проходят очень интересно и многолюдно. Выбирается живописная трасса, не слишком длинная — победители показывают время от получаса до часа. Бывает и наоборот — выбирают трассы подлиннее, на них выходят семьями, по пути заглядывают в горные кафе выпить глинтвейна. Фотографируются, снимаются на видео на фоне прекрасных пейзажей…

Набирает популярность драйтуллинг — своего рода гибрид между скало- и ледолазанием. Проще говоря, лазание по неледяной поверхности в ледолазном снаряжении — в «кошках», с ледорубом. Он также отпочковался от альпинизма, ведь не одно десятилетие альпинисты ходят на скальных (не говоря уже о комбинированных) маршрутах с использованием ледорубов типа фиф. Экстравагантный стиль вызывает нарекания любителей природы — такое лазание наносит урон скалам. Ничего удивительного, что, повторяя судьбу скалолазания, драйтуллинг перебирается под крышу, на искусственные поверхности. В этом заинтересованы коммерческие структуры, спонсирующие турниры.

Не стану подробно рассказывать о каждом из новых видов. Разнообразных «отростков» альпинизма, многие из которых не без оснований относят к крайне экстремальным, столько, что трудно упомнить все названия. Острословы заменяют ими крепкие выражения. Так же витиевато, как ненормативная лексика, но гораздо элегантнее: «Бейсклаймбинг на ваш драйтуллинг!». Время покажет, какому из новичков уготована долгая дорога и популярность, а кому — забвение. Но думаю, что как не стоит отталкивать от альпинизма людей, поднимающихся на вершины с помощью гида просто ради удовольствия, так не стоит огульно отбрасывать «околоальпинистские» виды. Тем более, что, как уже отмечалось, большинство из них неплохо готовят людей к восхождениям.

«ОШИБСЯ — УМРИ!»

Чего я не попробовал в альпинизме? Не ходил соло по-настоящему. Не было мотивации. Альпинизм для меня — это всегда коллектив, команда. Пусть даже только двойка. Это изначально было заложено в душу первыми тренерами, учителями, старшими друзьями. Ходить в одиночку не тянуло никогда. Не потому что не умел. Я все-таки лазал неплохо. В техническом отношении соло для меня не проблема. Психика устойчивая. Но вот не интересовало. Не нахожу кайфа. Опять же риска больше. Даже в таком простом деле, как прохождение ледника. Закрытые трещины один не обойдешь. Если ты на скале, то можешь страховать себя рюкзаком, там ты в себе уверен, а вот на леднике каждый раз будешь рисковать. На стенных маршрутах соло я не пробовал, а на самую высокую вершину СССР — пик Коммунизма (7495 м), где, в основном, пешком идется, сходил. Не вдохновило. Да и соло получилось весьма относительное.

Я уже рассказывал, как в 1991 году, вернувшись из Непала после Манаслу, решил взойти на три семитысячника. На Ленина и Корженевской сходил с Геной Василенко и его подопечными американцами. Потом американцы отправились домой, а я — на пик Коммунизма. Шел по классическому маршруту Бородкина через пик Душанбе. Для одиночного восхождения объект оказался чересчур популярным. Поднимаюсь на Памирское плато (6100 м), а там палатки стоят. Располагаюсь рядом. Утром мимо меня люди вниз пошли. «Здравствуйте, а вы кто? Откуда? А мы вот…» Обычные в таких случаях разговоры, пожелания удачи. Выхожу один налегке, без рюкзака, чтобы успеть с 6100 м подняться на вершину и вернуться. Топчу ступени. Снег довольно глубокий. Понимаю, что за день пройти гору не успеваю. Возвращаюсь в палатку. Опять кто-то встает рядом на ночлег. На сон грядущий беседы беседуем. Следующим утром встаю пораньше, прохожу по собственным следам. Где-то их замело, где-то — нет, но успеваю подняться гораздо выше. Выскакиваю на пик Душанбе (7000 м) и натыкаюсь на палатку. «Есть кто?» — «Есть. А вы кто?» — «Да вот на гору иду». — «Да? А мы все никак не соберемся». Дальше поднимаюсь. На 7400 м — еще палатка. А в ней старый знакомый москвич Валентин Божуков. Ждет ветра, чтобы прыгнуть с парапланом. Ну чем не экстремал? Валентин долго вынашивал идеи парашютных прыжков на вершины, с вершин. На тот момент экспериментировал на главном пике страны. Его товарищ, парапланерист и альпинист Алексей Мартынов, поймал ветер и прыгнул, а Валентин ждал подходящего порыва. Площадь вершины небольшая, чуть не туда ступил — полетишь далеко и без парашюта. Нужного ветра все нет. Божуков угостил чайком, одолжил мне ледоруб. Я шел с лыжными палками, но на предвершинном гребне без ледоруба неуютно — самостраховку не организуешь и есть куда падать. Поднялся на вершину. Спустился к Божукову, вернул ледоруб, предложил помочь тащить вниз параплан. Упорный Валя остался ждать ветра. Ну а я вернулся на 6100 м, снял палатку, собрал вещи и дунул вниз. Кайфа от условного одиночества на маршруте не поймал. Кайф был от другого: сделал за сезон три семитысячника.

Любой вид спорта экстремален по сравнению с обыденной жизнью. Альпинизм на фоне многих видов — экстремальный. Но и в нем есть свои экстремалы. Те же поляки, я считаю, очень ярко заявили о себе в гималайском альпинизме. Хоть и не были там первыми. Зато первыми (и долгое время — единственными) совершали зимние восхождения на гималайские восьмитысячники. Вот это экстрим! А когда их спрашивали, мол, как такое пришло в голову, отвечали: летом, когда тепло и погода, мы деньги зарабатываем, на экспедиции в том числе, — на высотных работах, различных покрасках, мойке стекол высотных зданий и т. д. А зимой свободного времени полно, почему не взойти куда-то?