Сергей Бершов - Южная стена Лхоцзе

В связке с Туркевичем мы были и во второй гималайской команде на Канченджанге в 1989-м. Взошли на Южную вершину (8491 м) по непройденному пути вместе с Витей Пастухом и Ринатом Хайбулиным. Прошли первопрохождение — траверс четырех вершин Канченджанги: Западной (8505 м), Главной (8586 м), Средней (8478 м) и Южной. Вершиной нашего партнерства и одновременно финалом отношений стала Лхоцзе.

Стена нашей мечты. После возвращения Миша сообщил, что экспедиционный альпинизм его теперь не интересует. Больше вместе мы не ходили. Миша уехал в Россию, пошел служить в МЧС, стал заместителем начальника Центра подготовки спасателей. Под эгидой министерства организовал новую экспедицию на Лхоцзе Среднюю — единственную на то время вершину больше 8000 метров, куда никто еще не поднимался (то есть, снова был экспедиционный альпинизм, но без меня) — и снова не взошел. В лавине погиб один из участников экспедиции. Пришла команда прекратить восхождение. Следующая экспедиция Туркевича — на Эверест по Юго-Западной стене в 1992-м была частной, украинской. По стечению обстоятельств единственным ее участником, поднявшимся выше всех и не дошедшим до главной вершины всего 80 м по вертикали, стал мой нынешний напарник Игорь Свергун.

В последний раз мы встретились с Мишей в Катманду на торжествах в честь 50-летия первого восхождения на Эверест, о которых читатель уже наслышан. Я спешил на Аляску и уезжал на день раньше. Последняя встреча с Туркевичем — на приеме в английском посольстве. Больше тысячи гостей. Кто бы мог подумать, что эта компания способна так веселиться? Когда наконец мы все же стали благодарить хозяев, прощаться и разъезжаться, Миша решил продолжить праздник в казино. Я отговаривал, звал к нам в гостиницу: «У Эдика Мысловского завтра, то есть уже сегодня (перевалило за полночь) день рождения, давай отметим с ним, я завтра уезжаю…». Нет, в казино. Ну что ж, тогда — до свидания. Пожали руки и разошлись. Ничто не предвещало, что жить Туркевичу чуть больше месяца. Такой же, как всегда — море энергии, планов… Утром я звонил ему в номер из своего, но телефон не отвечал. То ли не слышал звонка, то ли еще не вернулся. Меня ждало такси в аэропорт.

Партнеры — люди, чьи отношения прочнее самой крепкой веревки. Наша дала слабину, когда меньше всего ждали. Во всяком случае, я. Нет Миши — некому подтвердить или опровергнуть мою версию причин «развода». Скажу только, что к тому, кто взошел, а кто остался без вершины на Южной стене Лхоцзе, наш разрыв не имеет отношения. Мой друг и партнер умер от острого панкреатита в Сочи 3 июля 2003 года. Гордый, умный, красивый, разносторонне талантливый человек, далеко не реализовавший себя в жизни. Друг, которого я потерял в горах.

Нет, на такой скорбно-патетической ноте нельзя завершать рассказ о веселом, ироничном Мишке. Летом 2011 года моя младшая дочь Настя с мужем Иваном отправились в гости к его бабушке в Зуевку под Донецком. В ту самую живописную Зуевку, где находится скалодром Донецкого альпклуба. Эта спортивная база была любимым детищем моего друга и многолетнего партнера Миши. Сколько километров скал там пройдено, сколько проектов обговорено, сколько (из песни слова не выкинешь) выпито за дружеским столом! В Зуевке теперь традиционно проводятся соревнования скалолазов памяти Туркевича. И вот представьте, моя дочь, родившаяся в год нашей экспедиции на Канченджангу, видевшая Михаила только на фотографиях, приходит с мужем на скалодром. Она знает, что Миши нет в живых, что у него остались два сына. А вдруг они здесь? У первых встречных Настя спрашивает, не знают ли они Туркевича. Ей отвечают: он вон в том домике (Миша построил на территории базы домик, мы с Витей Пастухом тоже руку к стройке приложили). Дверь домика открывается и Настя видит… Мишу Туркевича. Она понимает, что это сын, тоже Михаил Михайлович Туркевич, но сходство с отцом поразительное. «Привет, ты Туркевич? А я — Бершова». «Не может быть!» — удивляется Мишка-младший. Вот такая встреча. Поколение-next оживленно беседовало, а вокруг них вертелся юлой внук моего напарника, тоже М. М. Туркевич, будущий чемпион.

В ОДНОЙ СВЯЗКЕ. ИГОРЬ

С 1992-го и по сегодняшний день мой напарник, товарищ в десятках восхождений, в том числе и на восьмитысячники, — земляк Игорь Свергун. Игорь — выпускник Харьковского политехнического. Один из тех, кто прошел сито отборов на Лхоцзе. Для этого я, конечно, наших харьковских ребят энергично тренировал. Результат — в команду «отобралось» трое харьковчан: Алексей Макаров, Гена Копейка, Игорь Свергун плюс «играющий» доктор Витя Пастух. Не потому, что я тянул своих, просто подготовка была правильная. Уже тогда было понятно, что Свергун — самый молодой в команде, 24-летний надежный и перспективный парень. Очень техничный, сильный и, что особенно ценно, — думающий. Вот после Лхоцзе мы с Игорем и стали ходить вместе. Примечательный момент: восходители моего поколения становились универсалами, пройдя «Крым и Рим» в техническом или высотном классе, ровесники Свергуна и те, кто идет следом, приходят в альпинизм высших достижений уже достаточно универсальными восходителями. Ничего удивительного: другое время, возможности, методы подготовки.

Почему мы стали напарниками именно с Игорем, а не, скажем, с не менее талантливым альпинистом и замечательным человеком, моим близким другом, кумом Виктором Пастухом? Потому что у Вити кроме альпинизма была еще одна пламенная страсть — его профессия хирурга-травматолога. Вернее, альпинизм был «кроме», а на первом месте — медицина. Мы же с Игорем (инженером- электротехником по специальности) выбрали профессией альпинизм. Как говорит мой партнер, горы — единственное место, где альпинист чувствует какую-то свою надобность на этой планете.

Вместе участвовали в украинской экспедиции на Манаслу. На вершину, правда, Игорь взошел без меня. Как без меня участвовал и в организованной Мишей Туркевичем в 1992 году экспедиции на Эверест и поднялся на Южную вершину, от главной, как уже знает читатель, пришлось отказаться — слишком рискованно. Вот она, рядом, но он повернул вниз. Согласитесь, умение не поддаться амбициям в этом возрасте — достаточно редкое качество. В свои двадцать шесть он уже был настоящим профессионалом.

В 1996-м состоялась первая украинская экспедиция на Аннапурну. Туда мы с Игорем уже и отбирались вместе, и на горе работали в связке. Маршрут Бонингтона, который прошли, — великолепный. Совершенно другого плана, чем Южная стена Лхоцзе. Технически сложный, комбинированный. Но Лхоцзе — на порядок сложнее. Аннапурна удивила, завалила снегами. Работа на маршруте была очень тяжелая. «Ишачная». Стенка там была еще та — вертикальные снега. Редко подобное можно встретить даже в Гималаях. Помню, как на высоте за 6000 метров мы с Игорем обработали часть маршрута. Сергей Ковалев с Володей Альпериным говорят: «Ну теперь наша очередь поработать первыми». Оставили их пробиваться выше, а сами спустились за рюкзаками. Прошло часа три, пока принесли снаряжение. Вторая половина дня. А сменщики растерянно топчутся почти на том же месте, где мы их оставили. Там метров двадцать надо было пролезть. Страховку организовать невозможно, соответственно, падать нельзя. Спрашиваем, в чем дело. Они беспомощно: «А как тут лезть?». Пришлось давать урок. Показывать, как проходить залепленные снегом вертикальные стены: берешь лопату, берешь ледоруб. Прокопал, воткнул ледоруб, еще прокопал, за ледоруб придержался. Показываю, а ребята только головами крутят: «Вот это да! Мастер-класс на шести тысячах!». Оценили! Мы на Лхоцзе с подобным сталкивались (намучились с жуткими снежными грибами под самой вершиной), а они — нет. Хоть и подготовлены были отлично, и с высотой дружили, но Гималаи — это такая энциклопедия, которую всю жизнь изучай — не изучишь. Вот мы друг у друга и учимся. На ходу. Еще и поэтому так важны партнерство, команда.