Владимир Обручев - Григорий Николаевич Потанин. Жизнь и деятельность

Южная растительность постепенно исчезала; экспедиция здесь в последний раз видела веерные пальмы. Перед г. Кье-чжоу долина реки стала шире, горы отступали и немного понизились; вместе с тем на их склонах появился лёсс, характерная почва севера Китая; одновременно деревянные дома стали уступать место глинобитным или сложенным из сырца, а постоялые дворы сделались немного более просторными. Кончилась теснота жилищ, составлявшая одну из неприятностой пути по Южному Китаю.

Из Кье-чжоу до г. Лань-чжоу экспедиция шла еще больше месяца, с половины сентября до 20 октября, без особых приключений. Она пересекла горные цепи системы Цзин-линь-шаня (вост. Куэн-луня), которая разделяет бассейны Голу1бой и Желтой рек, а на западе переходит в нагорье Амдо, пройденное уже на пути на юг. Дорога то шла по долинам рек, то поднималась на горы, переходя из одной долины в другую. Горы частью представляли плато, покрытое лёссом, слой которого, впрочем, не был такой мощный, как на севере Китая. Местность была безлесная; даже площади, покрытые густым кустарником, встречались редко; однако деревья — ивы, пирамидальные тополи и фруктовые — всегда видны были вокруг селений, очень многочисленных.

В Лань-чжоу экспедиция получила новые средства в виде серебра, переведенного из Пекина, но не добилась аудиенции у генерал-губернатора. Он, повидимому, был обижен тем, что Григорий Николаевич при первом пребывании в городе не сделал ему визита. Григорий Николаевич, Скасси и Березовский в назначенное заранее время явились во дворец, где их продержали под разными предлогами больше часа, а затем заявили, что генерал-губернатор после обеда лег отдыхать. Получив серебро, Березовский уехал опять на юг охотиться на окраине нагорья, а супруги Потанины и Скасси отправились через Сань-чуань в монастырь Гумбум на зимовку.

По дороге туда, частью уже знакомой, они посетили развалины монастыря Пилинсы, в теснине Желтой реки. Этот монастырь замечателен тем, что он выстроен на высоких скалистых обрывах берегов, разрезанных оврагами и ущельями на скалы, подобные колокольням и башням; в этих обрывах были высечены, часто на большой высоте, ниши с изваяниями богов разной величины. В одной нише путешественники видели фигуру лежащего Будды в девять метров длиной, в другой — огромную полустатую Майдари (Жянба) в 20 метров высоты. Но от построек монастыря, в котором считалось до пятисот лам, остались только груды развалин. На уровне головы Майдари прежде были висячие кумирни, висячий балкон обегал нишу над его головой, и витые лестницы вели от подножья статуи наверх к кумирням. Все это сожгли дунгане во время гражданской войны; уцелел только кусочек балкона над левым ухом статуи.

Ниже Пилинсы в скале была пещера с родником воды, стекавшей в бассейн, и с статуей богини Гуань-ин-пу-сы в стеклянном киоте. Эта богиня когда-то укротила свирепого бога Лун-вана, властителя небесной влаги. Поэтому широнголы Сань-чуани в случае засухи ставили статую этого бога на ночь в пещеру возле богини, чтобы он испугался и растворил небо. В процессии принимали участие тереучи — смотрители за посевами и укротители грозы.

Глава XII. ПУТЕШЕСТВИЕ В КИТАЙ. НАНЬ-ШАНЬ И ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ ЦЕНТРАЛЬНУЮ МОНГОЛИЮ (1885—1886)

Монастырь Гумбум. Ламы, их разряды и занятия. Религиозные пляски и барельефы из масла. Переснаряжение экспедиции. Донкыр. Озеро Куку-нор. Остров отшельников. Переход через два хребта. Кризис с верблюдами и наем яков. Шира-егуры. Оазис Гань-чжоу. Коварный солончак. Путь вдоль р. Эцзин-гол. Окраина пустыни. Торгоуты, их князь и княгиня. Переход через Гоби. Озеро Гашун-нор. Цепи Монгольского Алтая и долина озер. Южный склон Хангая. Ламын-гэгэн и его монастырь. Путь по Хангаю до Кяхты. Результаты путешествия

Монастырь Гумбум, один из самых знаменитых в нагорье Амбо, был расположен в 25 километрах на юго-запад от г. Си-нина в обширной холмистой котловине, окруженной плоскими горами. По холмам в беспорядке были разбросаны одноэтажные с плоскими или двухскатными крышами здания отдельных храмов и окруженные стенами дворы с фанзами лам. Храмы были разной архитектуры. Они выделялись по высоте и яркой раскраске на общем желто- сером фоне котловины. Зелени почти не было видно. Только кое-где были отдельные деревья. Окружающие горы были покрыты зеленью весной и до половины лета. В Гумбуме жило около трех тысяч лам, а в прилегающих к нему слободах — китайцы, широнголы и тангуты. Монастырь служил сборным пунктом для караванов богомольцев, отправлявшихся из всей Монголии и Ордоса в Лхассу, столицу и духовный центр Тибета. Эти караваны приходили в Гумбум осенью на верблюдах, которых продавали здесь, зимовали и в марте отправлялись дальше в Тибет уже на яках, так как верблюды плохо выносят климат высокого нагорья. Яки везли только вещи — платье, пищу, палатки и юрты, а богомольцы шли пешком. Поэтому зимой в Гумбуме население значительно увеличивалось.

Скасси приехал в Гумбум раньше остальных, и ему отвели для экспедиции сначала заброшенный двор с полуразвалившимися фанзами. Но после протеста, а также благодаря поступившим сведениям о том, что сининский губернатор покровительствует экспедиции, для нее очистили один из жилых дворов, выселив из фанз их обитателей — лам; их оставили жить только водном флигеле у ворот.

Один лама Машен был приставлен к экспедиции; он бывал в Забайкалье, видел русских людей, был немного знаком с русскими порядками и даже знал слово «матушка». Стены и потолок помещения были расписаны красками; на них были нарисованы горшки с цветами и сюжеты из китайских сказок и повестей. Двери и ставни также были покрыты рисунками, а балки, поддерживавшие потолок, представляли как бы свитки материй, затканных цветами.

Вскоре от управителей монастыря пришли ламы поздравить членов экспедиции с приездом; они принесли ведро рисовой каши с изюмом и джумой (корешки одного растения). Позже ламы не раз пытались выманить у путешественников пожертвования; приходили депутации от разных храмов с поздравлениями по случаю каких-нибудь праздников и приносили бумажные пакетики, содержавшие горсть черного сахара, горсть леденцов, десятка два плодов жужубы. Пришлось давать за это серебро, которое шло как бы в уплату за даровую квартиру.

Во время зимнего праздника, когда ламы-художники лепили из козьего масла рельефные картины для выставки, приходили депутации с просьбой принять участие в сборе на материал для этой работы.

Ламы в Гумбуме, как и в других монастырях, делились на четыре разряда. Одни были заняты церковной службой и гаданием для богомольцев; в их числе были также ремесленники и художники. Другие считались врачами; они изучали тибетскую медицину, собирали лечебные травы и составляли из них лекарства. Третьи изучали и переписывали священные книги, а также устраивали публичные диспуты по различным вопросам. Наконец, ламы четвертого, высшего, разряда предавались созерцанию, молились днем и ночью, читали книги тарни, недоступные для других; они ели только раз в сутки, ходили не толпой, а только гуськом, при этом не оглядываясь по сторонам. Кроме того, имелись ламы чернорабочие, их обязанностью было обслуживать лам первых четырех разрядов. В монастыре жили также мальчики, привезенные их родителями для обучения у лам; эти будущие ламы часто вылезали на крыши домов и читали нараспев выученные молитвы.