Антон Кротов - Это ты, Африка!

Лучше вот как: скоро будет посёлок Хамеровин, там на берегу есть пустая турбаза, закрытая за какую-то неустойку. Попроситесь к сторожу, и спокойно переночуете на берегу, там вас никто не будет беспокоить.

Последовали совету водителя и высадились в самом начале посёлка Хамеровин, километрах в двадцати к югу от Сафаги. Слева значительную площадь у моря занимала, и впрямь, некая пустующая турбаза. Мы вошли в ворота и оглянулись в поисках людей. Из одного домика показался человек — возможно, это и был сторож. Но, вопреки гипотезам водителя, ночевать на «их» морском берегу он не разрешил и направил нас к менеджеру сего запустения. Менеджер тоже побоялся взять на себя такую ответственность и послал нас в иное место:

— Сходите в полицейский участок. Если они дадут письменное разрешение, что вам можно ночевать здесь, тогда и приходите.

Мы пошли в посёлок искать отделение полиции, но по пути к нам пристал англоговорящий человек. Он посоветовал заночевать на морском берегу в ином, отличном от турбазы месте. Когда мы, уже в сумерках, разложились на этом, указанном им месте, к нам из посёлка стали наведываться всякие личности, желающие поговорить с иностранцами. Один из них беспрестанно повторял одну фразу: «Clock switch for diving» (часы для дайвинга). Так мы и не поняли, хочет ли он нам что подарить, продать или наоборот, получить.

В вечерних сумерках человек, указавший нам место для ночлега, принёс нам хлеб, колбасу и помидоры. Мы поблагодарили его.

Когда утром мы встали и начали укладывать рюкзаки, на этот процесс сбора собралась глазеть вся местная молодёжь в возрасте от пяти до пятнадцати лет. Я был готов раньше, стал поодаль и не только сосчитал, что более тридцати человек изучают процесс сбора рюкзака г-ном Шарлаевым, но и сфотографировал всю эту тусовку.

Дорога, идущая вдоль берега моря, была пустынна. Справа — коричневые горы, ни деревца, ни травинки. Слева — море, песок, камни, скалы. Кое-где на прибрежных возвышениях видны хижины с навесами — военные наблюдательные пункты, о коих говорил вчерашний водитель. Снизу, под горкой, в таком случае обычно стоит домик покрупнее. Военные охраняют мир от террористов и контрабандистов (вдруг они появятся из морских пучин и выйдут на берег?). Через каждые пятнадцать-двадцать километров на берегу возникает какой-нибудь хотель или турбаза, обсаженная пальмами (эти пальмы привозят из долины Нила и специально сажают тут, чтобы придать гостиницам более аппетитный вид; но часто эти аллеи пальм высыхают и стоят, как выставка-галерея огромных веников). Через каждые двадцать-сорок-пятьдесят километров на берегу показывается посёлок, такой же пустынный, высохший и без зелени, как пальма-веник, населённый рыбаками, муэдзинами и сотрудниками хотелей.

Следующий посёлок — Кусейр. После Кусейра машин стало что-то совсем мало. Но нам повезло, как всегда: в пустом кузове большого грузовика с прицепом мы пронеслись до самого Марсалама.

Марсалам — последний населённый пункт на юге Египта, доступный для посещения обычным туристам. Дальше по прибрежной дороге можно проехать на юг ещё 100 км (до посёлка Беренис) только по специальному разрешению, выдаваемому в Каире за специальную денежку. А ещё дальше иностранцам бывать и вовсе не дозволено. А жаль: именно там, на морском берегу, находится посёлок Халайб, откуда прибрежная дорога ведёт в Судан. Но сам Халайб непонятно чей. На египетских картах он со всем окружающим его районом принадлежит Египту; на суданских — Судану; ну а проезд туда для иностранцев категорически запрещён как с одной, так и с другой стороны.

От Масалама мы прекращаем движение на юг и выходим на дорогу, имеющую порядковый номер 99. Эта дорога протяжённостью 230 километров приведёт нас в городок Идфу, лежащий в долине Нила. Поток машин на этой дороге должен быть, вероятно, совсем мал — как в оазисах. Разморенные жарой и расслабленные от отсутствия машин, египетские гаишники на повороте проспали нас и упустили свою возможность нас нравоучить.

Прошло небольшое время и — о счастье! — в нашу сторону поползли два медленных грузовика-водовоза. Они ехали всего на тридцать километров, но нам приятно и это. Вовка сел в первую машину, я — во вторую.

99-й египетский хайвей! Фантастический пейзаж! Безжизненные горы справа и слева, ни деревца, ни одной зелёной травинки, ни человечка! И вот, на удивление, у подножья горы растёт одно одинокое дерево. Как оно здесь возникло? Потом ещё несколько километров, и опять одно-единственное дерево или пара кустов. И снова каменистая пустыня.

Оба водовоза были неторопливы и медленны, но мой, идущий вторым, был медленным особо. Проехав километров двадцать от Марсалама, он решил постоять, подумать о чём-то. Оба водителя вышли из кабины, поболтали, я тем временем сфотографировал очередное дерево. Когда, наконец, на тридцатом километре нагнали второй водовоз, Вовка Шарлаев уже с полчаса меня дожидался.

На тридцатом километре трассы Марсалам—Идфу находилось следующее:

1) очень маленькая белая мечеть, 2) харчевня — глиняные стены, соломенный навес, 3) несколько грузовиков, стоящих рядом, 4) развилка дорог: от нашей пустой трассы ответвлялась на юг другая, ещё более пустая; туда и уходили водовозы.

Мы с Вовкой фотографировали местность и дивились. Если здесь нас подберёт машина, то наверняка будет до самого Идфу, больше некуда ехать ей!

И точно, когда нас подобрал первый же проходящий по трассе бензовоз, оказалось, что он едет в долину Нила.

Ехали, общались с водителем и друг с другом, смотрели по сторонам и фотографировали из машины сквозь лобовое стекло.

Дорога…

Настал вечер. Солнце скрылось за верхушками гор.

Дорога…

Долго ли, коротко ли, каменистая пустыня сменилась степью, потом огородами, полями, домами… мы прибыли в Идфу.

Водитель неожиданно оказался деньгопросом. Наша вина: по-моему, забыли предупредить. Расплатились билетами МММ. Последние сто километров, остававшиеся до Асуана, мы честно предупреждали всех водителей о своей сущности, и проблем больше не возникало.

В тёплом ночном Асуане мы не стали долго мучаться, изыскивая ночлег, и улеглись спать на крыше первого удобного нам двухэтажного дома, недалеко от Нила, центра города и Нубийского музея.

Ночью нам мешали спать пролезающие на крышу собаки, а утром — какие-то тётки, которые тоже поднялись на крышу и стали на нас глазеть. Зато они же угостили нас чаем, когда мы окончательно встали и спустились к ним.