Жюль Верн - Жангада

— Вы обвенчаетесь одновременно с ним, друг мой, — ласково ответил Жоам Гарраль.

И, сделав знак Маноэлю, он удалился с ним в свою комнату.

Разговор Жоама Гарраля с Маноэлем продолжался около получаса, но всем казалось, что прошла целая вечность, пока дверь снова не отворилась. Маноэль вышел один.

В глазах его сверкала благородная решимость. Подойдя к Яките, он назвал ее матушкой, Минью — своей женой, а Бенито — братом. Затем, повернувшись к Лине и Фрагозо, сказал:

— До завтра! — и ушел.

Теперь он знал все, что произошло между Жоамом Гарралем и Торресом. Узнал он и то, что Жоам Гарраль рассчитывает на поддержку судьи Рибейро, с которым без ведома семьи уже год состоит в переписке, что он разъяснил судье свое дело и убедил его в своей невиновности. Гарраль смело пустился в это путешествие с единственной целью: добиться пересмотра несправедливого обвинения, жертвой которого он стал, и не дать дочери и зятю попасть в такое же ужасное положение, какое ему пришлось так долго терпеть самому.

Да, теперь Маноэль все это знал, он знал также, что Жоам Гарраль, или, вернее, Жоам Дакоста, невиновен, и благодаря своему несчастью этот человек сделался Маноэлю еще дороже.

Но одного он не знал: что существует письменное доказательство невиновности Жоама Гарраля и что оно находится в руках у Торреса. Жоам Гарраль хотел предоставить судье возможность воспользоваться этим доказательством, которое должно было принести ему оправдание, если только Торрес не солгал.

А пока Маноэль сказал, что пойдет к отцу Пассанья и попросит его все приготовить для венчания обеих пар.

Назавтра, 24 августа, за час до начала брачного обряда, большая пирога, отчалив от левого берега, пристала к жангаде.

Двенадцать гребцов быстро пригнали ее из Манауса; в ней сидели полицейские и начальник полиции, который, назвав себя, поднялся на жангаду.

В эту минуту Жоам Гарраль и его близкие, уже в праздничном платье, вышли из дома.

— Где Жоам Гарраль? — спросил начальник полиции.

— Это я, — ответил Жоам Гарраль.

— Жоам Гарраль, — провозгласил начальник полиции, — вас звали раньше Жоам Дакоста! Один человек носил два имени. Вы арестованы!

Услышав эти слова, ошеломленные Якита и Минья замерли, не в силах двинуться с места.

— Мой отец — убийца?! — закричал Бенито и хотел броситься к Жоаму Гарралю.

Но отец знаком приказал ему замолчать.

— Я позволю себе задать только один вопрос, — твердым голосом сказал он, обращаясь к начальнику полиции. — Кто дал приказ о моем аресте? Главный судья Рибейро?

— Нет, — ответил тот, — приказ о немедленном аресте дал его заместитель. У судьи Рибейро вчера вечером был апоплексический удар, а в два часа ночи он умер, не приходя в сознание.

— Умер! — вскричал Жоам Гарраль, которого, казалось, сразило это известие. — Умер!.. Умер!..

Но вскоре он снова поднял голову и обратился к жене и детям:

— Дорогие мои, один судья Рибейро знал, что я невиновен. Его смерть может оказаться роковой для меня, но все же не надо приходить в отчаяние.

Начальник полиции подал знак полицейским, и они подошли, чтобы увести Жоама Гарраля.

— Говорите же, отец! — закричал Бенито, обезумев от горя. — Скажите слово, и мы вас отстоим! Мы готовы силой исправить ужасную ошибку, жертвой которой вы стали!

— Здесь нет ошибки, мой сын. Жоам Гарраль и Жоам Дакоста — одно лицо. Да, я в самом деле Жоам Дакоста. Я, честный человек, из-за судебной ошибки двадцать три года назад был несправедливо приговорен к смерти вместо настоящего преступника. И я клянусь перед богом головой моих детей и их матери в своей полной невиновности!

— Вам запрещены всякие переговоры с вашей семьей, — сказал начальник полиции. — Вы арестованы, Жоам Гарраль, и я должен выполнить приказ со всей строгостью.

Жоам Гарраль движением руки остановил своих близких и потрясенных слуг.

— Пусть свершится людское правосудие, — сказал он, — пока не свершилось правосудие божие.

И, высоко подняв голову, сошел в пирогу.

Воистину казалось, что из всех присутствующих один Жоам Гарраль выдержал, не дрогнув, обрушившийся на него тяжкий удар.

Часть вторая

1. Манаус

Город Манаус расположен точно на 3°84′ южной широты и на 67°27′ долготы к западу от парижского меридиана. Он находится в четырехстах двадцати лье от Белена и всего в десяти километрах от устья Риу-Негру.

Манаус стоит не на Амазонке, он выстроен на левом берегу Риу-Негру — самого значительного и многоводного из притоков великой бразильской артерии. Живописно расположенные частные дома и общественные здания столицы провинции возвышаются над окружающей ее широкой равниной.

Риу-Негру, открытая в 1645 году испанцем Фавелла, берет свое начало в горах, лежащих на северо-западе, между Бразилией и Новой Гренадой, в самом центре провинции Попаян; а два ее притока — Пимичим и Касикьяре — связывают эту провинцию с Ориноко.

Мощные воды Риу-Негру, пройдя тысячу семьсот километров, вливаются в Амазонку, образуя устье шириной почти в две тысячи четыреста метров, где течение так сильно и быстро, что ее темные струи на расстоянии нескольких миль не смешиваются со светлой водой Амазонки. В месте слияния двух рек берега раздвигаются и образуют обширную бухту длиной в пятнадцать лье, которая тянется до островов Анавильянас.

Здесь, водном из узких заливчиков, расположена гавань Манауса. В ней скопляется множество судов: одни стоят на якоре, дожидаясь попутного ветра, другие ремонтируются в многочисленных каналах, так называемых «игуарапе», которые, причудливо извиваясь, изрезали город, что придает ему сходство с голландскими городами.

Когда тут появится порт для пароходов, который должен быть скоро построен у слияния двух рек, торговля в Манаусе сильно увеличится. Сюда привозят строевой лес и многие ценные породы деревьев, какао, каучук, кофе, сальсапарель, сахарный тростник, индиго, мускатный орех, соленую рыбу, черепаховое масло, и эти многочисленные товары можно будет отправлять во все стороны по многочисленным водным путям: по Риу-Негру на север и запад, по Мадейре на запад и юг и, наконец, по Амазонке на восток, до побережья Атлантического океана. Таким образом, положение этого города на редкость удачно и должно всячески способствовать его процветанию.

Манаус, или Манао, когда-то назывался Моура, а потом — Барра де Риу-Негру. С 1757 по 1804 год город этот составлял только часть крепости, носившей название большого притока Амазонки, устье которого он занимал. Но с 1826 года, сделавшись столицей обширной провинции Амазонки, он был переименован в Манао, — так называлось индейское племя, жившее в ту пору на территории Центральной Америки.