Евгений Габуния - На исходе ночи

— Черт-те что делают. И чего надо — не пойму, хоть убей! Доцент, математик, ученый человек, докторскую, говорит, пишет, и на тебе — взял у одной колхозницы, своей бывшей односельчанки, триста рублей. Пообещал дочь в институт устроить. Женщина поверила, дала: для нее он городской человек, а значит, большой начальник. Этот «начальник» сказал ей: «Если поступит — деньги мои, если нет — возвращаю». Расчет простой: скорее всего девчонка сдаст экзамены и поступит без всякой помощи. Тогда денежки в кармане. А она возьми и как назло провались. Мать потребовала деньги обратно, а он не отдает, говорит — потратил. Не миновать ему суда, — в сердцах закончил Балтага.

Он с минуту помолчал и тихо произнес:

— Знаешь, Аурел, я иногда теряю веру в человечество. Мне кажется, что все люди жулики. Это, наверное, очень плохо, да?

— Чего уж хорошего. С такими мыслями, братец, нам в прокуратуре делать нечего. Надо писать заявление… Немедленно.

Аурел сказал «нам» не случайно. Подобные мысли не раз посещали и его, однако он прогонял их, стараясь на время забыть о делах.

…Рабочий день приближался к концу. Обычный, ничем не отличающийся от многих таких же дней, проведенных в тесноватом кабинете. Кауш взглянул на часы: стрелки приближались к шести. И почему родилась эта поговорка: понедельник — день тяжелый? Не иначе, как лодыри да выпивохи ее придумали. Неохота им идти на работу после воскресной выпивки, с похмелья, вот и говорят — тяжелый день.

Зазвонил телефон. Кауш, уже собравшийся домой, нехотя снял трубку.

— Докладывает дежурный по райотделу внутренних дел лейтенант Мошняга. Только что получена телефонограмма от участкового инспектора в селе Покровка. Обнаружен труп девочки Зоммер Розы. Проживает… проживала, — поправился лейтенант, — с родителями в этом селе.

Дежурный говорил коротко, деловито, но в его совсем еще мальчишеском голосе следователь уловил некоторое смятение. Вероятно, впервые приходилось докладывать о подобном происшествии. Кауш несколько секунд помолчал, обдумывал услышанное. Покровка относилась к его участку. Спросил:

— Кто от вас выезжает на место происшествия?

— Сейчас узнаю, товарищ следователь!

Каушу было слышно, как лейтенант с кем-то говорил по внутреннему телефону.

— Старший лейтенант Сидоренко.

— Передайте, чтобы заехал за мной, а то наша машина на ремонте.

Федора Сидоренко, инспектора уголовного розыска, он знал хорошо: не раз приходилось работать вместе. Каушу нравился этот грамотный, инициативный, дисциплинированный рабочий парень. Федор как бы воплощал в себе лучшие черты пополнения, пришедшего в милицию за последние годы.

Родом он был с Украины, из соседнего с Заднестровском района. Учился в школе, потом окончил курсы трактористов, работал в колхозе. Пришло время — призвали в армию. Честно отслужил сын фронтовика положенный срок. Вернувшись в родные края, устроился на завод «Литмаш», здесь же, в Заднестровске. Сколько ни уговаривал отец, да и председатель, вернуться в колхоз, решения своего не изменил. «Хочу, — отвечал, — влиться в ряды рабочего класса. Что тут плохого?»

Стал токарем, получил пятый разряд. Так бы и шла его новая жизнь, если бы не одно событие. Как-то на заводском комсомольском собрании обсуждали вопрос о порядках в заводском общежитии. Говорили без обиняков, по-рабочему, о тех, кто пьянствует, хулиганит… Острый разговор вышел за рамки повестки дня. Говорили, что на городских улицах много развелось хулиганов, особенно возле кинотеатра «Космос». Досталось и милиции. Федор тоже выступил, поделился своими соображениями на этот счет. И вот тут-то взявший за ним слово молодой лейтенант, участковый инспектор, возьми да и скажи: такие ребята, как Сидоренко, нам вот как нужны в милиции. Если собрание рекомендует его в органы — с радостью примем. Предложение понравилось. Пока растерявшийся от такого поворота Федор собирался с мыслями для отвода своей кандидатуры, собрание уже единодушно проголосовало за него. Хотя и недолго трудился он на заводе, но, видно, успели его узнать.

Так Федор Сидоренко попал в органы милиции. И не рядовым милиционером, как он вначале подумал, а офицером. Послали его сначала в школу милиции. После ее окончания он и работает уже третий год в отделении уголовного розыска райотдела.

Пока машина везла старшего лейтенанта Сидоренко к особняку на тенистой улице, следователь Кауш торопливо собирался на выезд. Он спрятал в сейф папку с делом и взял оттуда фотокамеру «Зенит» — этот старый верный спутник еще ни разу не подвел его. Проверил, заряжена ли камера. Пленка оказалась на месте. Порывшись в ящике стола, извлек из его недр лупу, блокнот, бланки допросов, ручку, уложил все это в портфель. Успел даже доложить о происшествии прокурору.

Сидоренко прибыл скоро. Желтый газик, слегка подрагивая, резво покатил по булыжной мостовой. Вскоре мостовую сменило асфальтовое шоссе, и машина пошла ровнее. До Покровки недалеко. Это село фактически давно стало пригородом Заднестровска. Многие ее жители работали в городе, хотя большинство — в колхозе и совхозе. Совхоз-техникум, носящий имя прославленного героя гражданской войны, был хорошо известен не только в районе и республике, но и во всей стране. Именно здесь родилась новая форма объединения производства с обучением и привычное слово «совхоз» дополнилось словом «техникум».

Кауш взглянул на сидящего рядом старшего лейтенанта. На его молодом, почти мальчишеском, лице застыло выражение ожидания.

«Волнуется парень», — отметил Аурел… — Оно и понятно, дело серьезное». Он спросил: — Кто сообщил о происшествии?

— Участковый, лейтенант Поята. Девочка исчезла из дома неделю назад, в прошлый понедельник. Искали всюду, но не нашли. — Помолчав, Сидоренко добавил: — Вроде бы фамилия знакомая… Зоммер… Зоммер… Был у нас на «Литмаше» один сварщик с такой фамилией, настоящий мастер, ювелирно, можно сказать, работал. Самые сложные задания ему поручали. Неужели его дочка?

— Это мы скоро узнаем.

Газик, свернув с асфальтового шоссе на проселок и, сбавив ход, уже въезжал в село. Сидоренко спросил у конопатого мальчишки лет десяти, как проехать на Лиманную. Мальчишка принялся долго, путано объяснять, энергично жестикулируя. Старший лейтенант посадил его рядом с шофером, чтобы он указывал дорогу. Мальчишка мгновенно стал серьезным от такого важного задания. Он беспрестанно вертелся, пытался высунуть из окна голову в надежде, что его заметит кто-нибудь из друзей.

Миновав несколько пыльных и узких улиц, водитель вывел наконец машину на Лиманную. Кауш с любопытством взглянул в оконце и увидел довольно высокую мрачную стену. По другую сторону улицы вереницей выстроились аккуратные домики. Они чем-то неуловимо отличались от обычных строений в молдавских селах. Мальчишка пояснил: