В дебрях Центральной Азии. Записки кладоискателя - Владимир Афанасьевич Обручев

Приказчик московских купцов Первухин был очень недоволен моей конкуренцией, так как я предлагал лучшие товары, которые сам выбирал, и продавал их дешевле, чем он. Ему приходилось торговать тем товаром, который ему присылали из Москвы и продавать по ценам, которые ему назначали, да еще с надбавкой в свою пользу. Поэтому он сообщил своим хозяевам в Москву, что вот в Чугучаке некий Кукушкин, не имея звания и прав купца, торгует с монголами, сбивает московские цены и вредит русской торговле.

Московские купцы на основании его письма просили консула обратить внимание на эту «недозволенную конкуренцию» и запретить Кукушкину самостоятельную торговлю в Монголии.

Консул пригласил меня, показал мне это заявление и посоветовал получить в Семипалатинске временное свидетельство и права купца хотя бы второй гильдии. Тогда он сможет ответить в Москву, что Кукушкин — купец, а не самозванец и имеет право вести торговлю с монголами. Он же выдал мне отзыв о пользе моей торговли и моей добропорядочности, что должно было помочь мне получить права временного купца.

В Семипалатинске я все выполнил и вернулся с правами купца, а Лобсына, который, для защиты от начавшихся посягательств монгольского князя на его имущество, уже принял русское подданство, я заявил своим компаньоном.

Весной этого года Лобсын приехал как-то ко мне и говорит:

— Прошлым летом мы с немцами ездили в Турфан, работали как землекопы в развалинах, а много ли получили? Ведь все, что мы выкопали из земли, немцы увезли.

— Это потому, что они знали про эти развалины, знали, что возле Турфана имеются древние города, в которых разные клады сохранились. Это было их открытие, а нас они наняли для этой работы, — ответил я.

— А ты знаешь ли, Фома, что развалины очень старого города совсем недалеко от Чугучака стоят. Там, наверно, тоже разные сокровища остались.

— Неужели? Откуда ты узнал?

— Я зимой разных калмыков и киргизов при случае расспрашивал, нет ли в наших горах каких-нибудь развалин. И мне не один человек, а несколько и каждый в отдельности, рассказывали, что они такие развалины знают.

— Где же они, далеко, близко ли?

— Немного дальше старых рудников Чий-чу, где мы три года назад золото выкопали. Уркашар-хребет помнишь?

— Как же, помню хорошо.

— Из Уркашара большая речка Дям в полуденную сторону течет и в озере Айрик-нур кончается. Так вот, не доезжая этого озера на восток от реки, развалины большого города стоят. По низовью речки большие рощи и пастбища хорошие имеются. С калмыцких зимовок развалины видны — разные башни, стены, улицы, гораздо больше, чем в Турфане.

— И никто в этом городе не живет?

— Нет, в самом городе ни воды, ни подножного корма, никакой зелени нет. Место совсем голое, песок сыпучий, солончак. Волки и дзерены водятся, а калмыкам там делать нечего.

— Давно ли этот город разорен?

— С незапамятных времен, говорят. Никто не знает, когда там люди жили и какие люди. А город большой, версты три поперек, пожалуй пять верст вдоль реки Дям и развалины до черных гор Хара-арат доходят. Эти горы — тоже пустое место: ни воды, ни травы нет и никто в них не живет. А за черными горами настоящая пустыня Гоби, Сырхын-гоби называется. Она почти до Семистая протянулась, до того хребта, который мы из долины Кобу видели, когда на Алтын-гол на запрещенный рудник ездили.

— Это ты все расспросил, а сам по соседству не бывал?

— В Сырхын-гоби бывал и Хара-арат издалека видел. Только город не мог видеть, его Хара-арат заслонил.

— Что же, я вижу ты подбиваешь меня ехать туда, сокровища раскапывать?

— Почему бы нет? Мы каждый год в это время куда-нибудь ездим, новые места смотрим, отчего не поехать в этот город. Не так далеко, отсюда езды пять-шесть дней только. Долину Мукуртай между Джаиром и Уркашаром помнишь? По ней мы проедем до реки Дям, а потом вниз по этой реке. Приедем, попробуем покопать в развалинах. Если найдем что-нибудь хорошее — останемся, а не найдем — вернемся скоро назад.

— Так! Что же, если мы что-нибудь найдем — можно будет каждый год туда ездить и понемногу добывать. Только вот что! Ты говоришь, что на реке Дям недалеко от развалин живут калмыки. Они увидят, что мы копаем развалины, арестуют нас и потащут на расправу к своему князю. Помнишь, как нас таранчи повели из турфанских развалин?

— На Дяме стоят только калмыцкие зимовки и в конце весны калмыки откочевывают в горы, потому что на реке летом жарко, да и траву нужно беречь на зиму, не травить её летом.

— Ну, хорошо! Поедем, когда станет теплее, заготовим сухарей и баурсаков на целый месяц.

— Повезем лучше муку и сало, баурсаки сами будем жарить, всегда будут свежие. Палатку возьмем с собой и твоего парнишку приемыша.

— А его зачем?

— Палатку поставим в роще на окраине развалин, в тени. Коням корм нужен, в городе ни травы, ни воды нет. Парнишка будет стеречь коней и палатку, пока мы работаем в городе.

— Ты, вижу, все уже обмозговал!

— Само собой, дело не мудреное.

— Парнишке скучно будет одному сидеть по целым дням и даже жутко.

— Собачку, конечно, возьмем. А если хочешь, я и своего парнишку возьму. Он чуть моложе твоего. Пусть оба приучаются к работе. Ты своего уже обучил русской грамоте, он поучит моего. Оба будут нам чай и ужин варить.

— Значит, поедем вчетвером и на четверых нужно провиант заготовить. Пожалуй два вьючных коня не поднимут всего.

— Двух коней мало. Парнишки ведь поверх вьюков сядут. Возьмем трех вьючных коней, у меня их достаточно, золото мы не зря добывали.

Итак, мы сговорились окончательно, что в конце мая Лобсын с сыном, пятью лошадьми, запасом масла, вяленого мяса и сухих пенок приедет в Чугучак. Я к тому времени заготовлю сухари, муку, чай, сахар, соль, посуду.

Когда я рассказал консулу, что мы опять собрались путешествовать, он спросил:

— Новую авантюру задумали? В каком роде и далеко ли поедете, неусидчивый человек?

— Если такие раскопки, которые мы с немцами вели в развалинах возле Турфана, можно назвать авантюрой, Сергей Васильевич, вы угадали.

— Неужели вы в Турфан собрались? Немец, поди, там все дочиста обобрал!

— Нет. Лобсын узнал про развалины древнего города в наших горах гораздо ближе, на реке Дям. Вот мы и хотим попробовать, нет ли там чего интересного.

— Что же, это хорошо. Только условие — все, что найдете, покажете мне. Такие древности нельзя разбазаривать по мелочам. Наша Академия наук и музей Эрмитажа все купят с удовольствием. Я им напишу, приложу список находок, и