Рудольф Лускач - Завещание таежного охотника

— Не огорчайтесь, — заметил агроном. Главное, что у нас вы нашли себе отличное применение. А это для специалиста — счастье!

Потом разговор перешел на Прагу; мы вспоминали ее исторические памятники, вспомнили Яна Гуса, Жижку, других борцов за независимость чешского народа.

Признаться, я был немало удивлен тем, что мои собеседники так хорошо знают историю моей родины, в особенности агроном, поразивший меня глубиной знаний.

— Все очень просто, — объяснял он с улыбкой. — Я родился в бывшей Волынской губернии, а там жило много чехов. В молодости я неплохо умел объясняться по-чешски, даже с чешскими скороговорками справлялся.

Он дружелюбно рассмеялся:

— Чешских охотников я знавал, но не встречал никого, кто жертвовал бы своим временем и ехал тысячи километров ради охоты в тайге. А тем более летом. Летом-то ведь нет охоты на пушного зверя. Видимо, вы страстный охотник.

— С ружьем и удочкой я прошел леса Карелии и Севера, но тайги не знаю, — сознался я. — Для меня тайга — книга за семью замками…

— Вот это настоящий охотничий характер, — перебил меня Рогаткин. — Я вас понимаю, Рудольф Рудольфович. Тайга, честное слово, стоит того, чтобы пожертвовать ради нее отпуском. Но эго, конечно, по плечу только тому, кто охотник с большой буквы!

— По-вашему получается, — вступил в разговор наш молодой геолог, — что обычному человеку не выдержать в тайге?

— Позволю себе утверждать: да! Конечно, я не хочу сказать, что все, кто охотится в тайге, люди необычные. Взгляните хотя бы на меня… — воскликнул Рогаткин, встал, раскинул руки и повернулся кругом.

Мы рассмеялись. А Рогаткин снова сел, закурил папиросу и продолжал:

— В тайге шага не шагнешь без того, чтобы тебе не грозили неожиданные трудности и препятствия. Но нашего брата-охотника почему в тайгу тянет? Потому, что она полна сокровищ! Еще никто не сумел подсчитать всех богатств тайги. Не только тех, что под землей или в недрах гор, но и тех, что бегают по земле: мягкое золото.

— Вы говорите о пушнине? — переспросили мы.

— Конечно, о ней. И ведь тут, как и в геологии, без знаний, без наблюдательности охотнику в тайге делать нечего. Допустим, соболь. Он осторожен, хитер, когда его преследуют, может целый день идти «поверху»: перепрыгивать с дерева на дерево, и хоть бы ему что!

Сибиряк помолчал, тяжело вздохнул и сказал:

— Нет, что ни говорите, трудный кусок хлеба у охотника!

Феклистов с нескрываемым интересом следил за рассказом Рогаткина. Я спросил: не охотник ли он? Геолог ответил утвердительно и добавил, что с нетерпением ждет охоты в тайге.

— Значит, нашего полку прибыло, — заметил я, — вы, конечно, охотитесь на крупных хищников — на медведя, на тигра?

— Что вы, что вы! Я не настолько опытен, чтобы отважиться идти на медведя. А уж о тигре и говорить нечего. Больше всего меня интересует одно сокровище тайги — соболь.

— Соболь? — удивился Рогаткин. — Так ведь на него охотятся только зимой.

Геолог смутился, но его выручил агроном Холкин:

— По-видимому, вы хотите только наблюдать за соболем?

— Вот именно, — сразу же подтвердил юноша. — Я хочу… поближе познакомиться с жизнью этого зверька.

Рогаткин, спрятав улыбку, заметил:

— Очень интересное занятие. Только неудачное время года. Сейчас, в конце лета, выслеживать соболя почти невозможно. Просто удивляюсь, как вы этого не учли… Может быть, у вас еще какое дело есть, а ради соболя в такую дальнюю дорогу кто ж пустится?..

Феклистов с минуту помолчал, потом произнес негромко:

— Да, работы будет немало.

Такое объяснение звучало довольно скупо, и вся история с соболем показалась нам странной. Самый факт, что геолог увлекается наблюдением за соболем, был необычен. Или он подшучивал над нами, или скрывал действительную цель своей поездки. Заинтересовавшись, я спросил:

— Должно быть, вы едете в тайгу на геологические изыскания?

— Нет, моя поездка носит иной характер. Она связана с научной работой моего дяди — биолога. Он сам хотел поехать в тайгу, но его неожиданно послали на Международную конференцию в Стокгольм. И я еду вместо него…

Я невольно насторожился: неужели еще одно совпадение?! Дело в том, что вместе со мной должен был ехать один биолог, который, как и я, принял в прошлом году приглашение старого охотника. И вот месяц назад мы с ним списались и обо всем условились, но в последний момент он позвонил, что выезжает в Стокгольм. В день своего отъезда я получил от него письмо, но торопился на вокзал и, не читая, положил его в портфель.

— Я знаю одного биолога… Анастасия Серафимовича Реткина, — неуверенно начал я. — Мы с ним…

— Мой дядя! — перебил удивленный геолог. — Значит, вы тоже едете к Петру Андреевичу Чижову?

— Угадали, — рассмеялся я. — Стало быть, речь идет об одном и том же приглашении. До полной компании не хватает еще третьего — профессора Гулкова. Но он писал мне, что, к сожалению, поехать с нами не сможет: занят. Разве дядя ничего не говорил вам о нас, о нашем уговоре?..

— По правде говоря, он что-то об этом говорил мне, даже описал каждого из вас. Но в спешке я все запамятовал… Может быть, вам это покажется странным, но, право же, голова у меня была забита совсем другим!

— Понимаю. Я тоже не успел прочесть письмо вашего дяди…

Письмо биолога Реткина было коротко. Он сообщал, что у Чижова я встречу его племянника, Олега Андреевича Феклистова, и просил помочь ему в работе, которая, по-видимому, будет нелегкой, но обещает быть интересной.

Письмо заставило меня задуматься: странное дело, Реткин просил помочь его племяннику, а ни словом не упоминал, о какой работе идет речь.

— Насколько мне известно, дядя предупредил Чижова о моем приезде. На всякий случай у меня с собой еще одно письмо… — сказал Олег.

— Значит, едем вместе…

— К сожалению, — возразил геолог, — я должен сойти раньше. Мне нужно задержаться в Чите по служебным делам. Так что у Петра Андреевича вы будете раньше меня…

— Передать ему письмо вашего дяди?

Мое предложение почему-то обеспокоило Олега. Он пытался улыбнуться, но улыбки у него не получилось.

— Спасибо, но не буду вас затруднять. Это ведь не к спеху, письмо я передам сам, — торопливо сказал он.

Наши попутчики внимательно следили за разговором, и Рогаткин высказался насчет нашей случайной встречи:

— Хорошая примета! — Он помолчал. — Вот что, друзья мои, вам предстоит нелегкий путь, а, сознайтесь, много ли вы знаете о тайге? По-видимому, столько же, сколько знает большинство людей: совсем немного или вообще ничего.