Жан Франсуа Лаперуз - Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»

Я вдаюсь в эти подробности, чтобы показать, какую степень доверия заслуживают карты подобного рода, самые совершенные, без сомнения, однако начертанные во время быстрого перехода сквозь огромные пространства. Мореплаватели прошлых эпох не смогли бы приблизиться к их точности, поскольку метод лунных наблюдений еще не был известен. Я полагаю, что в тех точках, где мы проверяли, ошибка этих карт составляет не более 20′ — с такой же точностью мы определяем долготу обсерваторий Гринвича и Парижа.

25 января в два часа пополудни я пеленговал в одном лье на зюйде мыс Сан-Диего, который образует западную оконечность пролива Лемера. С утра я шел на таком расстоянии от суши и проследовал по заливу, где высаживался мсье Бэнкс в поисках растений, в то время как «Резолюшн» ждал его с поднятыми парусами.

Погода была настолько хорошей, что я не мог доставить такое же удовольствие нашим натуралистам. В три часа я вошел в пролив Дрейка, обогнув на расстоянии три четверти лье мыс Сан-Диего, где были буруны, которые, как я полагаю, простирались не более чем на милю. Однако, увидев другие буруны дальше на взморье, я повернул к зюйд-весту, чтобы обойти их. Впрочем, вскоре я понял, что их вызывали течения и что подводные скалы мыса Сан-Диего были очень далеко от меня.

Поскольку дул свежий бриз с норда, я мог позволить себе приблизиться к Огненной Земле — я прошел вдоль ее побережья на расстоянии менее полулье. Ветер был очень благоприятен и погода настолько хороша, что я тотчас же отказался от своего намерения зайти на стоянку в бухту Успеха и пошел дальше, чтобы, не теряя ни мгновения, обогнуть мыс Горн. Я посчитал, что будет невозможно удовлетворить все мои нужды, не потратив десять или двенадцать дней. Суровая необходимость вынудила меня задержаться на такое же время у Санта-Катарины, поскольку в открытых бухтах, где морской прибой с силой накатывает на берег, половина дней таковы, что шлюпки не могут подходить к берегу. Если к подобным неудобствам присоединится ветер от зюйда, который задержит меня в бухте Успеха, благоприятное время года минует и я подвергну свой корабль повреждениям и команду — тяготам и утомлению, что весьма навредит экспедиции.

Эти соображения убедили меня держать курс на острова Хуан-Фернандес, лежащие у меня на пути, где я должен был найти воду и древесину, а также свежее мясо качеством лучше, чем мясо пингвинов из пролива Дрейка. В это время у меня на борту не было ни одного больного, у меня оставалось восемьдесят баррелей воды, а Огненная Земля и до нас посещалась и исследовалась, так что я не мог надеяться добавить что-либо к тому, что уже было сказано и написано.

Во время нашего прохода через пролив Лемера дикари, как велит их обычай, разжигали большие костры, чтобы побудить нас встать на якорь. Один был в северной точке бухте Успеха, а второй — в северной точке бухты Валентина. Как и капитан Кук, я убежден, что можно без различия заходить для стоянки в любой из этих заливов, в которых есть и вода, и древесина, однако, несомненно, меньше дичи, чем в бухте Рождества, по причине того, что дикари часть года живут на их берегах.

В проливе в полулье от Огненной Земли нас окружили киты. Было очевидно, что их никогда не беспокоили — наши корабли не испугали их. Они величественно проплывали мимо нас на расстоянии пистольного выстрела. Они останутся хозяевами этих морей, пока китобои не пойдут войной на них, как возле Шпицбергена и Гренландии. Я уверен, что в мире нет лучших мест для китового промысла. Корабли могли бы заходить на стоянку в хорошие бухты, располагающие водой, древесиной, противоцинготными растениями и морской птицей, в то время как шлюпки этих кораблей, не далее чем в лье от берега, могли бы наловить столько китов, сколько позволят их трюмы. Единственным неудобством была бы продолжительность плавания: на один переход потребовалось бы около пяти месяцев. Также я полагаю, что эти широты следует посещать лишь в декабре, январе и феврале.

Мы не смогли произвести никаких наблюдений из-за течений в проливе, в которые мы попали в три часа пополудни, на двадцать четвертый лунный день. Течения с силой несли нас на юг до пяти часов пополудни, когда начался прилив, однако благодаря свежему северному ветру мы с легкостью преодолели его.

Горизонт был настолько затуманен в восточной четверти, что мы не увидели Землю Штатов[64], хотя находились от нее менее чем в пяти лье — такова ширина самого пролива. Мы держались достаточно близко к Огненной Земле, чтобы видеть в подзорные трубы дикарей, которые разжигали большие костры, что было единственным доступным им способом побудить наши корабли сделать остановку.

Была еще одна причина, обусловившая мой отказ от стоянки в бухте Успеха. В течение долгого времени я обдумывал новый план экспедиции, по поводу которого я, однако, не мог принять решение, пока не обогнул мыс Горн. Новый план состоял в том, чтобы направиться к северо-западному побережью Америки в текущем году. Я знал, что не получил подобный приказ лишь из опасения, что я не успею проделать столь длинный путь до наступления зимы. Однако в этом проекте соединялись бесчисленные преимущества, и первым из них был новый маршрут с пересечением параллелей, на которых было возможно открыть несколько неизвестных островов. Вторым преимуществом было бы более быстрое посещение всех мест, предписанных в инструкциях, что позволило бы провести два года в Северном полушарии и два года — в Южном.

Как гласили мои инструкции, мне разрешается исполнить приказы короля таким образом, какой я сочту наиболее подходящим для успеха экспедиции. Я лишь отложил окончательное принятие нового плана до тех пор, пока не узнаю, когда именно наконец прибуду в южные моря.

Я обогнул мыс Горн с легкостью, намного превосходящей ту, о какой посмел бы мечтать. Сейчас я убежден, что навигация в этих водах — такая же, как и во всех высоких широтах. Ожидаемые нами трудности — следствие старинного предрассудка, который должен исчезнуть и в сохранении которого среди моряков немалую роль сыграло описание путешествия адмирала Энсона.

9 февраля я был на траверзе Магелланова пролива в Южном море и держал курс на острова Хуан-Фернандес. По моим оценкам, я прошел предполагаемое местоположение Земли Дрейка, однако я не затратил много времени на ее поиски, поскольку убежден, что ее не существует.

Как только я покинул Европу, все мои мысли были заняты маршрутами старинных мореплавателей. Их бортовые журналы велись настолько плохо, что во многих случаях приходится строить догадки. А географы, которые не были моряками, обычно столь несведущи в гидрографии, что неспособны пролить свет здоровой критики на эти журналы, в чем есть большая потребность. Как следствие, они наносят на карты острова, которых не существует и которые исчезают, словно призраки, при приближении современных мореплавателей.