От порога за горизонт - Станислав Гусев

P. S. Мало просто хотеть счастья. К его приходу надо быть еще готовым.

Парижский шарм

Утро

Я открыл глаза. Из узкого мутного окна в комнату пробивался красный свет утренней зари. В теле ощущались ломота и усталость после отрывистого сна на хлипкой двухъярусной кровати. За окном шумел Париж, а снизу храпел сенегалец. Его храп продолжался всю ночь и был настолько громкий, что проникал в мои уши даже через наушники и песни «Би-2». Когда ситуация доводила меня до отчаяния, я начинал энергично шатать скрипучую конструкцию кровати, дабы хоть ненадолго прервать происходящее безобразие. Сенегалец кряхтел и переворачивался на другой бок, комната погружалась в блаженную тишину. Правда, ненадолго. Спустя минут пятнадцать все повторялось. Сенегалец снова заводил свой мотор, я снова шатал кровать, он снова переворачивался на другой бок, и вновь наступала пятнадцатиминутная тишина. В эти сокровенные мгновения нужно было постараться уснуть во что бы то ни стало. Вот так я и спал короткими урывками. Ростки расизма начали проявляться в моей невыспавшейся голове. От храпа и моих ночных шатаний просыпались и соседи по кроватям. В комнатке хостела располагались три двухъярусные кровати. Люди с недовольством что-то бухтели себе под нос, вероятно, ругаясь либо на сенегальца, либо на меня. Но ведь я же занимался ночными шатаниями во благо всей комнаты, надеюсь, они это осознали. Утром все жильцы комнаты выглядели хмурыми, помятыми и уставшими, лишь свежий и улыбчивый сенегалец весело говорил всем: Good morning.

Большое окно тесной кухоньки открывало шикарный вид на утренний Париж. Там, вдалеке, ездили электрички, фигурки людей плавно двигались по перрону, а здесь, на кухне, в чайнике кипятилась вода, в микроволновке кружились говяжьи сосиски, тостер поджаривал хлеб.

В углу на табуретке сидел темнокожий француз. На столе перед ним, словно крошки, был разбросан табак, в темной руке с нестрижеными желтоватыми ногтями тлела самокрутка. Тяжелые дреды свисали с его понурой головы, а из уголка рта капала слюна. Он глядел перед собой стеклянным задурманенным взглядом и что-то бурчал под нос на французском. Я заметил, что французская речь звучит красиво в любой ситуации.

Это был постоянный житель здешнего заведения. Местная достопримечательность – как его называли мои соседки по комнате, утонченные дамы бальзаковского возраста из культурного Санкт-Петербурга. Они брезгливо смотрели на парня из-за угла и ждали, когда он удалится из кухни, чтобы спокойно выпить кофе и обсудить программу дня. Я же никого не ждал и не переживал из-за его компании. Во времена занятий спортом мне приходилось завтракать в подвальных пельменных, стоя за столиком на рынке; в придорожных забегаловках, прокуренных кабаках и даже на лавочке у подъезда, порой в компании весьма странных личностей. Так что подобная ситуация меня нисколько не смутила. К тому же на этот день у меня были грандиозные планы, и я не хотел терять время.

Ладонью я расчистил себе кусок стола, отодвинув табак в сторону его владельца, сел и начал завтракать. Пока я ел, африканец что-то рассказывал заплетающимся низким голосом, смотря в стену и периодически вопросительно поворачиваясь ко мне. Я ничего не понимал, но кивал и улыбался. Из коридора доносились вопросы утонченных дам:

– Ну что он говорит? Он там не собирается уходить?

Одного только взгляда на африканца хватило понять, что он здесь надолго.

После завтрака я собрал вещи в рюкзак, пожелал хорошего дня дамам, французу и отправился в город.

На улицах Парижа бурлила жизнь. Мимо проезжали машины, под ногами шелестели желтые листья, люди бежали по своим делам. Яркое солнце заливало улицу светом, придавая и без того волшебному Парижу сказочный облик. Мой взгляд выделял из толпы интересных прохожих: мужчин с выразительными глазами и стильными шарфами, симпатичных девушек в шляпах и беретах благородных тонов, харизматичных африканцев с глубокими глазами. Из массивных зданий смотрели причудливые двери различных цветов и стилей, окна кофеен сияли золотом утреннего света. Париж пел в моих наушниках голосом ZAZ – Champs Elysees.

Кафе

Я приметил симпатичное кофейню на углу перекрестка. Парижские кафе обладают магнетическим свойством – они притягивают уютным обликом, запахом кофе и круассанов, буквально не оставляя прохожим шансов пройти мимо.

На улице под красными фасадными маркизами сидели люди за крохотными квадратными столиками, тесно расположенными друг к другу, и громко разговаривали, будто пытаясь перекричать друг друга. Но внутри самого помещения было пусто. Солнечный Париж приглашал всех на свежий воздух. Горделивые официанты в белых перчатках надменно носили небольшие чашки на металлических подносах, поблескивающих в солнечных лучах; в воздухе витала французская речь, пахло выпечкой, кофе и осенью.

Я расположился внутри, у окна: хотелось больше свободного пространства, уединения, а главное – кофе. Через стекло я рассматривал дома, улицы, людей.

Там, за окном, протекала обыденная жизнь французской столицы: шумная, атмосферная и невероятно привлекательная.

В какой-то момент я засмотрелся на молодую симпатичную девушку европейской внешности. Легкое бежевое пальто было накинуто на ее плечи, темно-русые прямые волосы, убранные на одну сторону, обнажали изящную шею с тонкими линиями, а большие изумрудные глаза задумчиво смотрели куда-то вдаль. На ее лице играла легкая, едва заметная улыбка, а тонкие пальцы сжимали небольшую чашку. Она так же, как и я, сидела в одиночестве и отстраненно наслаждалась моментом. Принесли мой кофе. Я открыл соцсети в телефоне, пролистал ленту, прочитал комментарий под моим парижским фото: «Русских легко узнать за границей: они не вытаскивают ложку из кофе». «Что за бред, какие-то глупые стереотипы», – подумал я, осмотрелся и аккуратно вынул ложку из кофейной чашки.

Я наблюдал за иностранкой через стекло и фантазировал. Пытался представить – какая она? Чем увлекается? Что ее интересует? Какой характер скрывается за этой красивой внешностью? Какой у нее голос? Мне всегда кажется, что на чужом языке голос звучит совершенно иначе. Затем я представил нас вместе. Задумался. Интересно, смогу ли я быть вместе с иностранкой? Ну, в смысле, по-настоящему, то есть не только телом, но и едиными мыслями, душой – полностью. Мне кажется, это было бы как-то неполноценно, поверхностно, что ли. Ведь мы не только разговариваем, мы мыслим и живем на разных языках. Традиции, культура, семья имеют большое влияние на нас, вытачивая скульптуру нашей личности. Можно ли быть воспитанными в разных культурах, разговаривать на разных языках и полноценно понимать человека?!

Пожалуй, родной язык – это главное богатство культуры любого человека. Как говорил Довлатов[11]: «На чужом языке