Александр Ферсман - Три года за полярным кругом

Рано утром мы приезжаем на ст. Имандра, расположенную на западных склонах гор, полого спускающихся к берегу живописного озера.

Быстро идет выгрузка свыше 110 пудов экскурсионного имущества; мы нагружаем все на вагонетку, и выехавшие за две недели вперед два члена нашей экспедиции — квартирьеры — ведут нас к уютному железнодорожному домику — центральной базе экспедиции.

Мы не можем, или вернее говоря не хотим, терять времени: в ту же ночь — в первую солнечную полярную ночь — мы должны выступить в горы, скорее начать своеобразную скитальческую жизнь среди северной природы, ее опасностей и ее красот!

Каков же основной план экспедиции? Мы его до деталей продумали еще в уютном кабинете нашего Петроградского Музея, на заранее приготовленных планшетах карт мы выискали пути и красным карандашом наметили места своих баз, — в нашей главной задаче постепенно своими исследованиями захватывать все более и более отдаленные восточные районы.

Рис. 1. Район работ экспедиции.

Как видно из карточки на рис. 10, Хибинский массив глубокою и длинною меридиональною долиною делится на две половины — западную и восточную; не даром ее лопари прозвали Кукисвум (длинная долина), широко используя и для сообщения юга с севером и для гоньбы оленьих стад.

Западная часть этой долины окаймляется сплошной стеною горных плато, извилистою линиею обрамляющих и самую долину и красивые швейцарские синие озера — Вудъявр и Кунъявр, охватывающие ее по двум концам.

Уже в экспедицию 1921 г. мы через один из открытых нами перевалов проникли в южную часть этой области, и через скалистое ущелье Рамзая перед нами открылись пути на все южные высоты массива.

С востока Кукисвум окаймляется еще более крупными горными плато, отделенными друг от друга девятью перевалами. Эти перевалы, вытянутые приблизительно широтно, или представляют высоко расположенные и трудно доступные ущелья или же являются в виде более значительных понижений, доступных для оленьих стад и человека. Об этих перевалах мы еще раньше слышали от лопарей и знали, что через них из Кукисвума мы проникнем далеко на восток в низины Тульи, к синему озеру Умпъявру, а дальше — к другому горному массиву, которым мы так часто издали восторгались, когда косые лучи полуночного солнца освещали своим розовым светом его скалистые вершины и снеговые поля.

Но как попасть в долину Кукисвума через тот длинный хребет, который ее окаймляет с запада? И вот в первые дни экспедиции я решил выйти для отыскания этих путей.

У нас был большой опыт предыдущих годов: мы знали вес каждого предмета снаряжения, по опыту знали нормы продовольствия и своим горбом испытали максимум нагрузки на спину в 11/2 пуда.

Для первой ориентировки решили мы выйти всего на 5 дней, и уже в 8 часов вечера дня приезда, несмотря на хмурые клубящиеся на горах тучи, мы стали втягиваться в лесистую долину Иидичиока с бурными порогами. Горы смыкаются своими вершинами, долина сужается, но едва заметная заросшая тропка еще намечается по лесистому берегу. В верховьях реки на краю лесной зоны между елями мы раскидываем палатку. Душно и жарко. Мы плотно закрываем наши сетки на головах и поправляем перчатки, окруженные роем комаров и мошкары — этого неизбежного бича летних месяцев Лапландии. Совершенно светло, красные лучи играют на безжизненно-скалистых вершинах Иидичвумчорра, а времени около 2 часов ночи.

Начинается жаркий, совершенно южный день; впереди высокие вершины, нигде не видно глубоких ущелий, лишь между Путеличорром и Иидичвумчорром наверху в скалах видна какая-то щелка, занесенная снегом. Мы делимся на три отряда и в самое солнечное пекло, окруженные все теми же роями комаров, поднимаемся на высоты в 1000 метров, в поисках проходимых путей.

Сверху с голых вершин пологих плато, покрытых мелким щебнем, сквозь облако стелющегося тумана мы видим длинную зеленую полоску Кукисвума, а за ней неведомые нам громады плоских вершин. Вот куда мы должны проникнуть; но удобных путей здесь не видно, спуститься вниз по кручам восточных отрогов можно, но перетаскивать этим путем грузы продовольствия и собранных минералов, свыше 70 пудов туда и обратно, совершенно невозможно. Мы решаем идти к югу. К ночи мы снимаемся с лагеря и через голый хребет Иидичвумчорра переваливаем в еще более глухую и суровую долину Часнаиока — туда, где издали один из наших отрядов в бинокль усмотрел глубокий перевал.

У группы кустарников, на высоте 420 м. над уровнем озера, мы снова разбиваем палатку; медленно подтягиваются усталые отряды, шедшие разными путями. Раскладывая большой костер, густой дым которого стелется далеко по долине, мы постепенно собираем всю партию, измученную зноем, роями комаров и почти обрывистыми спусками с Иидичвумчорра. Как часто потом мы прибегали к костру для условной сигнализации, днем пользуясь длинными полосками дыма, стелющимися по долине, ночью поднимая зарево красного пламени!

К востоку глубокий перевал замыкает долину Часнаиока — там очевидно нас ожидает давно жданный путь к долине Кукисвума.

Мы на самом краю большого горного массива Часначорра. Много мы слышали о недоступности этого грандиозного массива, его обрывы в несколько сот метров и острые гребешки отрогов невольно внушали страх путнику; но мы знали уже южные подступы Часначорра, уже в 1921 г. одна из наших партий с большим успехом работала на его вершине, открывая многочисленные жилы с черным энигматитом и ярко-красным эвдиалитом[2].

Оттуда сверху мы, конечно, лучше всего окинем взглядом весь ландшафт и выясним ожидающие нас пути.

Снова разбились мы на отряды, снова по заранее составленной диспозиции стали отдельные группы с разных сторон огибать большое плато, выискивая более доступные склоны или гребни.

Опыт прошлого научил нас работать в большой и суровой дисциплине. Все обязанности и работа каждого дня назначались специальными «приказами», и иногда в сложных перипетиях странствований нескольких недель такие диспозиции составлялись на большие сроки. Их исполнение было нравственною обязанностью каждого, ибо от этого зависело часто благополучие целого отряда. И надо сказать, в сознании жизненной ответственности, диспозиции исполнялись идеально и, как бы ни разыгралась непогода, но в условленный день «приказы» всегда выполнялись в условленном месте. Это вносило большую стройность в работу, но требовало часто огромного напряжения, даже самопожертвования, когда под пронизывающим дождем, при ветре, заставляющем держаться за камни, нужно было какой-либо группе пронести продовольствие через высокие хребты и через вздувшиеся от непогоды реки… Но пойдем дальше в нашем описании.