Антон Кротов - 200 дней на юг (2001)

Ознакомительный фрагмент

11 сентября, понедельник. Хартум

Наутро мы опять сидели у ворот российского посольства, надеясь, что подойдёт кто-нибудь из наших (но никто не явился). Суданцы все шли за российскими визами, все очень хотели ехать в Россию на заработки. Многие говорили по-русски, так как учились у нас. Некоторые, правда, боятся России, говорят, что у нас всё время убивают, очень опасно. А самая опасная страна (по их мнению) — Америка, там убивают везде и повсюду. Интересные плоды пропаганды: ведь у нас, а особенно в Америке, про Судан думают так же: опаснейшая страна!

Сидя у врат российского посольства, мы познакомились с суданцем по имени Хафиз, который учился и жил в России (а до этого в СССР) одиннадцать лет! Как и большинство его образованных соотечественников, Хафиз ругает своё суданское правительство и хочет опять перебраться в Росиию, благо знает немало успешных примеров переселения.

Хафиз поведал нам некоторые особенности современной суданской жизни. Например, при правительстве Судана образована спец. комиссия, цель её — "попросить Бога, чтобы дождь пошёл", и заместитель президента — во главе этой комиссии.

Хафиз оставил нам свой адрес в городе Вад-Медани и сказал, что завтра вечером приедет из Хартума в город тот и зовёт нас в гости. Так как Вад-Медани были нам по пути, мы решили навестить Хафиза и направились на выезд из города.

От Хартума до Вад-Медани

Трасса на юг, из Хартума до Вад-Медани шла параллельно Голубому Нилу, хотя и вдалеке от него. Эта провинция Судана называется Джезира, в переводе — «Остров», или «Междуречье», так как находится между Белым и Голубым

Нилами; это самая богатая местность, "житница страны". Между двумя Нилами хорошее орошение, а в сезон дождей здесь ещё и льёт, и хлопок здесь растёт, и хлеб, и манго, и финики.

Довольно долго тянулись пригороды столицы. В одном из мест нас зазвал на чай содержатель шикарной гостиницы для новобрачных. Оказывается, суданские люди, женившись, едут обычно из своих деревень провести "медовую неделю" в столице, и вот, есть специальные такие апартаменты для влюблённых, весьма шикарные и дорогие; для жителей сельских глиняных домов это просто чудо. Пока мы общались с начальником гостиницы, мимо, по улице, проходил толстолицый странный негр и громко закричал, увидев нас, по-английски:

— Судан — это самая плохая страна!! Зачем вы сюда приехали?! Здесь нет ничего хорошего!! Скорее, скорее, сегодня же, сейчас же, скорее уезжайте домой!!

А по-настоящему Судан — очень весёлая страна! Вот, например, мы ехали на машине, у которой неожиданно кончился бензин. И водитель взял канистру и поехал с нею за бензином в ближайший город на попутном… велосипедисте! Хорошо, что город был не очень далеко. Ещё было бы смешнее, если бы он застопил попутного осла.

А в одной из придорожных харчевен — когда мы зашли в неё разъедать наш арбуз, купленный на улице, — один из возлежащих в харчевне завсегдатаев угостил нас за свой счёт без всякого нашего на то намёка.

Поздно вечером мы прибыли в Вад-Медани, один из крупнейших городов в Судане. Хафиза пока не было в городе. В мечеть нас почему-то не вписали, и мы втёрлись на ночлег во двор богатого дома. Всё же и тут, как и в других местах мира, в богатые дома не так просто вписаться, как в дома бедняков, а крупные города меньше располагают к гостеприимству их жителей, чем маленькие деревни. Здесь многие заборы были сверху утыканы битыми стёклами, кое-где виднелась колючая проволока, и мы вспомнили слова доктора Мохамеда по поводу зарешёченных окон:

"Эти окна сделаны в Хартуме… Там очень цивилизованная страна…"

12–13 сентября в городе Вад-Медани

12 сентября, наутро, мы пошли в столовую за фулем, и столовщик не только положил нам здоровенную тарелку оного, но и отказался от денег наотрез.

Утро мы провели в городском парке, занимаясь писанием писем. Ближе к вечеру Хафиз образовался по данному им телефону, и вскоре он встретил нас и повёл к себе домой. Мы провели у него ночь, весь следующий день и другую ночь.

Хафиз ругал своё суданское правительство и мечтал вернуться в Россию, где прожил 11 лет. Здесь же, в Медани, жил его друг Ихаб, тоже русскоговорящий, тоже ругающий правительство. Весь день 13 сентября мы провели в чаях, суданцы устроили нам культурную программу — показ города. Повезли даже показывать какой-то пригородный парк, в котором должны были водиться звери, но парк оказался запущен, и только мусор обитал в нём, да ветер, да некоторые овцы и козлы.

— Вот это всё правительство, эти братья-мусульмане, — возмущался Хафиз, — Я здесь не был двенадцать лет, и посмотрите, до чего они довели страну!

Так же Хафиз комментировал и другие факты. Грязь на улицах города, бедность, засуха, неурожаи, — всё было происками правительства, вернувшего страну в средневековье и внедрившего специальную комиссию: "Попросить Бога, чтобы дождь пошёл".

14 сентября, четверг. Путь в Гедареф и вписка там

Утром попрощались с Хафизом и Ихабом и направились на трассу. Хотите верьте, хотите нет, но на этот раз "комиссия по дождям" поработала на славу, и ночью шёл настоящий тропический ливень. Утром весь город был в грязи, и мы выбрались на трассу, шлёпая потяжелевшими от грязи ботинками.

И вот мы стоим на важнейшей автодороге страны, переходим мост через Нил и стопим проходящий транспорт.

Не прошло и минуты, как «Тойота», везущая много хлебов, подобрала нас и довезла до ближайшего пригородного поворота. Там мы подцепили небольшой автобус, следовавший в городок Фау, и пролетели ещё километров сто.

Фау состоял не из коробчатых домов, как все прочие поселения, встреченные нами в Судане, а из множества круглых хижин у подножия зелёной горы. Это было удивительно для нас, но вполне объяснимо. Мы миновали жаркий и сухой пояс плоской пустыни, где можно строить из глины, и достигли зоны влажного климата, где хижины из веток и соломы надёжнее — не размывает. Появилась в обилии зелень. Мы выгрузились из автобусика и фотографировали всё подряд, дивясь на такое видоизменение пейзажа. (В последующие месяцы мне предстояло увидеть тысячи таких хижин и деревень, но эта была первая, поэтому и запомнилась надолго.)

Мы сидели на дороге и ожидали дальнейших машин. Деревенские дети обступили нас и пытались нам продать всякие жвачки, конфеты и другие предметы явно не местного производства. Не достигнув успеха в продаже, они убежали обратно в деревню. Никто в гости нас не позвал, хотя не меньше часа мы сидели на виду у всего Фау.

Как потом выяснилось, за Фау располагались воинские части. И вот к нам на трассу вышел человек в военной форме. Мы решили перехватить инициативу и расспросить его о сущности Эфиопии и дороги туда. Военный оказался неожиданно умным и чётко объяснил нам всё (по-арабски).