Владимир Санин - Новичок в Антарктиде

Рядом, в спаренном щитовом доме, — хозяйство радистов, кабинет начальника станции, жилые комнаты. В третьем доме — медпункт, научные лаборатории, жильё. И ещё два строения, в одном — дизельная электростанция, а в другом, воздвигнутом на вершине высокого холма и обдуваемом всеми ветрами, — аэрологический павильон и хранилище водорода. На павильоне надпись, обобщающая опыт поколений аэрологов: «Некурящие живут дольше». Это недвусмысленное предупреждение: погаси свою сигарету, растяпа, если не хочешь взлететь на воздух!

Налево от станции, если обратиться к ней лицом, — ручей, через который перекинуто два деревянных бруса шириной с гимнастическое бревно. Это инженерное сооружение называется «мост Ватерлоо». Ручей, как шутят беллинсгаузенцы, является государственной границей между двумя станциями — советской и чилийской. Граница нарушается поминутно, потому что коллективы станций так дружны, что иной раз в нашей кают-компании чилийцев больше, чем в их собственной, и наоборот.

Подступиться к беллинсгаузенцам не было никакой возможности: старый состав сдавал дела новому. От всех посторонних требовался один вид помощи — не путаться под ногами, и поэтому мы, стихийно разбившись на группы, отправились на экскурсию.

Фауна острова Ватерлоо уникальная, такой в Антарктиде нигде больше нет. Кроме пингвинов Адели, самых распространённых на материке, здесь ещё два вида: антарктические — с белой полоской на носу, и «ослиные» — красноносые и краснолапые. И все же главная достопримечательность острова — морские слоны и котики. Их лежбища находятся на противоположной стороне, у пролива Дрейка. Географы считают, что берега пролива омываются не Атлантическим, а Тихим океаном, которого я до сих пор не видел. Туда мы и отправились — главный механик «Визе» Олег Яковлевич Кермас, моторист Анатолий и я.

Три километра — пустяк, если вы, любуясь птичками и снисходительно поглядывая на влюблённые парочки, гуляете по аллеям парка. Но если вы поминутно проваливаетесь в глубокий и сырой снег, а выдернув ноги, то и дело не обнаруживаете на них сдёрнутых неведомой силой сапог, то на каждом шагу будете проклинать свою любознательность и местных старожилов, которые хотя и не уверяли, что вы пойдёте по дороге, усыпанной розами, но и не предупредили о её особенностях. И к берегам пролива Дрейка пришли, вернее приползли, не пышущие оптимизмом, жизнерадостные экскурсанты, а безмерно жалкие, похудевшие вдвое, с потухшими глазами люди. И лишь сознание того, что в двух шагах плещется Великий, или Тихий океан, вдохнуло жизнь в наши измученные тела. Мобилизовав остатки сил, мы даже соорудили из камней небольшую пирамиду, призванную свидетельствовать о нашем подвиге. Думаю, что пирамида станет излюбленным объектом для фотолюбителей будущего.

Не ищите описаний морских слонов и котиков — мы их не увидели, эта уникальная фауна словно провалилась сквозь землю. Пришлось, несолоно хлебавши, отправляться обратно, вынашивая по дороге сладостные планы расправы над обманщиками. Но расправа не состоялась. Выяснилось, что мы ошиблись направлением и зашли вправо; более того, когда старожилы разобрались в нашем маршруте, они всплеснули руками: оказывается, мы лихо преодолели два покрытых слабым снегом полузамёрзших озера глубиной до двадцати метров, купаться в которых, предварительно не заверив у нотариуса завещание, строго запрещалось (наказание — выговор или некролог, в зависимости от степени нарушения).

Мои злоключения, однако, на этом не закончились. Напившись чаю в «Пингвине» и придя в себя, я решил навестить Геннадия Гусарова — поглазеть, как устроился в медпункте мой теперь уже бывший сосед по столу в кают-компании на «Визе». Для этого следовало перейти через ручей либо по «мосту Ватерлоо», либо по льду. Разумеется, я пошёл по льду, ибо до моста нужно было тащиться не меньше тридцати метров. На середине ручья послышался омерзительный хруст, и я по пояс провалился в воду. Кое-кто из свидетелей счёл это зрелище забавным, но лично я не припомню, когда бы мне так мало хотелось смеяться. Видимо, человек, провалившись в ледяную воду, на некоторое время теряет чувство юмора. Заполнив прорубь проклятьями, я выбрался на берег и помчался на электростанцию, где мигом догола разделся и с неописуемым наслаждением погрузился в потоки тёплого воздуха, идущего от дизелей. Ради такого сказочного блаженства стоило принять ледяную ванну. Молоденький сердобольный механик-дизелист Саша Зингер раздобыл валенки, набросил на меня шубу со своего плеча и напоил полулитровой кружкой кофе, что быстро вернуло мне хорошее настроение. Его не испортило даже замечание знакомого с моими сегодняшними приключениями старожила, который проворчал: «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет».

Антарктида — единственный в своём роде континент: здесь нет границ в собственности на землю. Правда, иные государства время от времени объявляют о своём праве на вечное владение миллионами квадратных километров материка, но никто не воспринимает это всерьёз. Практически дело обстоит так: каждая страна, которая испытывает симпатию к шестому материку, может облюбовать себе любой участок и построить станцию — места хватает, на каждого жителя сегодняшней Антарктиды в среднем приходится чуть ли не по целой Бельгии.

В 1968 году к острову Ватерлоо пришла «Обь», и Алексей Фёдорович Трёшников объявил станцию Беллинсгаузена открытой. А уже на следующий год в трехстах метрах от нашей станции чилийцы соорудили свою. Так у наших полярников появились соседи — черноглазые и черноусые молодые латиноамериканцы. Хорошо это или плохо?

— Здорово получилось! — говорят наши ребята.

— Повезло! — вторят им чилийцы.

Впрочем, а разве могло быть иначе? В Антарктиде бывает одиноко не только человеку, но и коллективу: уж слишком далеко от мира забросила его судьба. Поэтому гость на полярной станции — это событие, о котором будут вспоминать до конца зимовки. И буквально с первого же дня, с первых минут люди, говорящие на разных языках, ринулись друг к другу. И отныне все праздники проводят вместе, кинофильмы смотрят вместе, на авралы выходят вместе, русские изучают испанский язык, чилийцы — русский.

Нужен трактор, вездеход? Пожалуйста! В гости? Идём всей станцией! Заболел радист? Врач придёт через три минуты!

Ну разве не здорово? Разве не повезло?

Найдя себе напарника, инженера-механика Юрия Ищука, я отправился в гости к чилийцам. Честно говоря, нас никто не приглашал, и это вызывало у Юрия сомнения в успехе нашего визита. Но я резонно полагал, что корреспондент, который ждёт персонального приглашения, добудет не материал для очерка, а строгий выговор от редактора.