Андрей Васильченко - Загадочная экспедиция

Ознакомительный фрагмент

Зачем Германии требовались киты? Беда китов, которые подверглись массовому уничтожению, заключалась в том, что они имели толстый слой жира. При этом из кита длиной в 24 метра можно было извлечь приблизительно 13,5 тонн жира. В те годы лучше сорта этого продукта использовались для изготовления маргарина, а все остальное шло на технические цели, например, на производство мыла или смазочных масел и т. д. Потребность Германии в китовом жире ежегодно составляла приблизительно 200 тысяч тонн. Чтобы удовлетворить эти требования, надо было существенно расширить китобойный промысел в Атлантическом океане, в том числе в Южной Атлантике и у берегов Антарктики.

В последние дни экспедиции капитан Ричер записал следующее: «Во время пребывания у шельфовых льдов Антарктики движение корабля было предопределено обеспечением безопасности полетов. Когда прекратились авиационные полеты, то для руководства экспедиции закончилось самое тяжелое и ответственное время. Если говорить о больших успехах летчиков и ученых, которые осуществляли исследование неизученной до настоящего времени части Антарктического континента, то результаты корабельной деятельности могут показаться более скромными. Однако рекордная цифра — 1126 маневровых движений, которые совершил корабль, говорит о том, что антарктические моря являются очень опасными. А потому экспедиция своим успехом обязана безупречной работе капитана Котгаса, корабельных офицеров, машинистов, дизельщиков и всего неутомимого экипажа корабля». Если же говорить еще об одном итоге экспедиции, то надо сказать, что пингвины, доставленные на «Швабии» в Германию (затем они оказались в Берлинском зоопарке), были первыми обитателями Южного полюса, которые были доставлены в Северное полушарие не только живыми, но и здоровыми.

По прибытии в Гамбург капитана Ричера как руководителя экспедиции ожидала телеграмма. Ее отправителем была Имперская канцелярия. В телеграмме содержался следующий текст:

«Господину капитану Ричеру

Немецкой Антарктической экспедиции

Гамбург

Я поздравляю участников Немецкой Антарктической экспедиции 1938–1939 годов с их возвращением на Родину. Выражаю сердечную признательность за успешное выполнение заданий, поставленных перед ней.

Не успело пройти и нескольких часов, как Ричеру на борту «Швабии» вручили новую телеграмму. И опять отправителем была Имперская канцелярия. Ее текст был таким:

«По предложению главнокомандующего Военно-морского флотом, гросс-адмирала Редера, принимая во внимание заслуги руководителя возвратившейся Немецкой Антарктической экспедиции 1938–1939 годов, фюрер производит капитана Ричера в чин старшего правительственного советника».

Подобное признание заслуг для 60-летнего Ричера значило очень много. Такое награждение хоть как-то могло компенсировать отсутствие публичного признания. Ричер был откровенно разочарован тем, что его экспедиция не вызвала общественного резонанса в Германии и в мире. Ее возвращение из Антарктики означало принципиальный прорыв в деле территориальных приобретений, но на практике в прессе оно (возвращение) было представлено как местное событие, которое имело значение, наверное, только для Гамбурга. Участников экспедиции даже не чествовали в Берлине. Не было пресс-конференции, на которой капитан Ричер мог бы доложить о результатах и итогах возглавляемой им экспедиции. По большому счету материалы о возвращении «Швабии» появились только в гамбургских газетах. Ни одно печатное издание общеимперского масштаба не обратило внимания на это событие. Исключение составляли лишь короткие фразы о том, что над Антарктикой были сброшены стрелки-вымпелы и флаги со свастикой. Ричер же надеялся все-таки дать пресс-конференцию, на которой бы он объяснил, почему считает необходимым снарядить к Южному полюсу новую экспедицию, в которой будут принимать участие несколько кораблей и большие самолеты. В его планах значилось направиться в Антарктику следующей зимой (для Южного полушария — летом), чтобы провести более интенсивную разведку территории Новой Швабии, что в силу целого ряда причин не было возможно во время экспедиции 1938–1939 годов.

Однако Ричер выдавал желаемое за действительное. Он не мог не учитывать, что его экспедиция если и не была тайной, то все равно немецкие органы власти не намеревались (по крайней мере, раньше положенного срока) распространяться о ее результатах. В итоге вокруг Немецкой Антарктической экспедиции 1938–1939 годов возникла некая стена «информационного вакуума». Факт ее осуществления не отрицался, но и не оглашались детали и подробности. Сразу же оговоримся, что ситуация изменится в 1941–1942 годах, когда сначала были изданы воспоминания Эрнста Херрмана, а затем был опубликован двухтомный отчет капитана Ричера.

В любом случае сразу же после возвращения из экспедиции капитан был занят в первую очередь подведением итогов предприятия, которое по воле судьбы он возглавил. У него опять не было времени, чтобы проявлять хоть какую-то обеспокоенность по поводу работы с общественностью. Кроме того капитан был не слишком силен в этой сфере деятельности.

Постепенно по всему рейху разъезжались ученые экспедиции. После того как были учтены все сложности во время полетов над Антарктикой и недостатки гидросамолетов «дорнье», Гамбург покинули летчики и специалисты «Люфтганзы». Сами же летающие лодки «Борей» и «Пассат», которые пострадали во время штормов в океане, были поставлены на ремонт. В ремонте нуждалась и «Швабия», которая пострадала не столько от штормов, сколько от плавания в зоне дрейфующих льдов. Даже если бы не было этих повреждений, то «Швабию» все равно бы направили в док. Дело в том, что корабль надо было детально обследовать, чтобы дать ответ на вопрос: насколько были применимы суда «Люфтганзы» для антарктических экспедиций? Однако выполнение этой задачи оказалось невозможным. Все верфи Гамбурга, Киля и Бремена были загружены работой. Приближалась Вторая мировой война, а потому предприятия не знали отбоя от военных заказов. Экспедиционный корабль мог и подождать. В то время ставка была сделана на производство подводных лодок. Волей-неволей «Немецкая Люфтганза» была вынуждена ожидать. В те дни никто из дирекции не мог сказать точно, что ожидает в будущем корабль «Швабия» и гидросамолеты «Борей» и «Пассат».

В мае 1939 года Альфред Ричер все еще находится в гамбургском офисе, где занимается обработкой результатов экспедиции. Он все еще надеется, что в конце месяца переберется в Берлин, где уже в чине старшего правительственного советника продолжит свою работу в отделе навигации при командовании Военно-морского флота.