Автор неизвестен - Энциклопедия - Туристическая энциклопедия (маршруты по СНГ)

После обеда мы отправились-таки на площадь Тянаньмэнь, дословно - Врата Небесного Умиротворения. Площадь огромна. Мы фотографируемся у памятника местным стакановцам в ушанках. В голубом небе над площадью - праздник воздушных змеев. Свежий ветер, мечта Газманова, разорвал тягучую пелену над городом, и сотни ребятишек и взрослых сбежались на площадь - кто посоревноваться в искусстве запускания змеев, кто просто поглазеть. Что-то заныло в груди - я ведь в детстве ни разу не запускал змея! Купив у проходящего торговца легкокрылую помесь стрекозы с жар-птицей, к вящему восторгу Дениса и саркастической усмешке Катерины, я отправил ее (не Катерину, разумеется, а стрекозу) прямо в умиротворяющие небеса. Так, навстречу ветру, с гордо реющей в 50 метрах над нами птицей неизвестной породы, мы пересекли площадь. Тем временем здорово стемнело и стало ясно, что ни в Гугун, ни в Мао-взолей мы не попадаем. Что ж - может прогуляемся пешочком до дома? Сейчас сориентируюсь... Кажется, направо.

Обогнув озеро выходим на проспект, что ведет к посольству (вроде бы?). А вокруг столько соблазнительных ресторанчиков... Вообще-то нас дома ждут. На коллективный просмотр видеокассеты, что мы привезли с собой из Москвы. Но мы же ненадолго - так, перекусим быстренько. До восьми часов время есть... Айда!

Вообще должен заметить, что выражение "аппетит приходит во время еды" для Китая выглядит так: "Аппетит приходит, когда вы попадаете в Китай". И не исчезает все время, пока вы там находитесь. Несмотря на великанские порции, переедания не наступает. Выбор блюд огромен, и попробовать хочется все. Особенно мне понравились: юйсян жоусы - "мясо с ароматом рыбы", свинина, тушеная с бамбуком и овощами; лабайцай - острая капуста; мясо по-сычуаньски (забыл название, жутко остро, необыкновенно вкусно); саньсянь - "три свежести" (бывает суп из морепродуктов, бывает обжаренный в масле рис с ними же: приносят горячий спекшийся брикет, похожий на кусок пенопласта, и при тебе с шипением, шкворчанием и паром опрокидывают на него кастрюлю с варевом); традиционный чаомифань - рис с яйцом и специями, и разумеется, бэйцзин каоя - утка по-пекински. Кстати, понравившееся блюдо можно попросить с собой. Это обычная практика: твою порцию складывают в пластиковую коробочку, бери и продолжай наслаждаться дома. Из напитков можно попробовать водку на змеях - ее разливают из огромных стеклянных конусов, как у нас раньше соки, и плавающие в них рептилии с каждой рюмкой опускаются ближе к горлышку. Весьма специфична водка "Конфуций" в глиняных кувшинчиках и "Ergetou" в бутылках-ладошках, прозванная по созвучию "рыгатухой". Очень неплохое местное пиво - от датского "карлсберга" до японского "асахи". Все сорта - пекинского разлива, в непривычно крупных бутылях (0.64), чей вид пробудил странную реминисценцию "махновская четверть", отыскавшуюся где-то в глубинах памяти. Стоят они от четырех юаней (местный сорт "цинтао") до семи. В ходе дегустации, не прекращавшейся все две недели, я все-таки отдал предпочтение японским сортам: "кирин" и "асахи". Но я отвлекся.

Итак, мы устроились за столиком. Первое, что делает Денис, войдя в любой ресторан (Кемпинский не в счет) - он напускает на себя вид замученного праздностью аристократического отпрыска. С нескрываемой скукой он лениво озирается по сторонам, потом, состроив кислую мину ("Господи, как вы мне все надоели..."), голосом, в котором в равной пропорции смешались капризный характер и высокомерие, провозглашает:

- Wei! Xiaojie! Yige Tade Kela! - (Эй, сестренка! Большую бутылку кока-колы!). Заказ сию же минуту выполняется. Если же (вдруг) возникает заминка, следующее "xiaojie" произносится с угрозой в голосе и сопровождается таким хмурым тяжелым взглядом, что бедная девочка роняет уставленный разносолами поднос прямо на соседний столик, который готовилась обслужить, и бежит к холодильнику даже не извинившись перед посетителями. На сей раз все сошло гладко. Катя заказала "юйсян жоусы", я спросил пива и присоединился к ее выбору, Денис потребовал свой любимый "чаомифань", но, наверно, что-то он произнес не так, во всяком случае "сестренка" его понимать наотрез отказалась. Соединенными усилиями мы описали вожделенное блюдо, и девушка наконец удалилась, сверкая неуверенной улыбкой. Через некоторое время она вернулась, неся все, что прозвучало в диалоге, добавив к этому парочку своих блюд: чаомифань, мифань просто (белый безвкусный отварной рис, что подают к столу вместо хлеба), еще какой-то рис, вареное яйцо, супницу с полупрозрачной зеленой жидкостью и коричневую желеобразную массу, похожую на внутренности морского ежа. Денис застонал и без чувств привалился к стенке. Пока мы пробовали и обсуждали (все оказалось довольно вкусно), пробило восемь. Опаздывать было неудобно, и я отправился на улицу изловить батон, а Денис, не в силах смотреть на гору остающихся вкусностей, отшвырнул палочки, затребовал себе ложку и убедительно показал окружающим китайцам, как они запросто смогли бы организовать вселенский голод, если бы умели правильно пользоваться этим инструментом.

ГУГУН И ВОЖДЬ

Наутро мы решили наверстать упущенное. Осмотр начали с императорской летней резиденции. Три изящных павильона на крутом зеленом холме, с которого открывается вид на сам "Запретный город". Вокруг холма - редкой красоты парк, излюбленное место отдыха горожан. Здесь нет шумных аттракционов и дискотек, сюда приходят потанцевать любители вальса и танго. На мощеной плиткой дорожке соревнуются в искусстве два каллиграфа. Все-то их снаряжение - ведро с водой и палочка с тряпкой, намотанной на конце. Не беда, что витиеватые письмена быстро сохнут, не оставляя следов - это же так, для души, для удовольствия. А вот упражняется ушуистка, которой на вид лет 90, а растяжка такая, что ей даже моя Катерина-спортсменка завидует. По извилистым дорожкам парка прогуливаются дамы почтенного возраста. Необычного в этих прогулках только то, что движутся дамы задом наперед, как рекомендует китайская гимнастика. А вот две девушки примостились у огромного валуна и запевают что-то народно-патриотическое. Спели три песенки и продолжают себе прогулку. Вообще над парком витает удивительная атмосфера какого-то душевного подъема, вроде как у нас в начале 60-х, когда читали стихи у памятника Маяковскому.

Спустившись с холма и перейдя улицу мы оказываемся у входа в императорский дворец. Древняя красота и убранство поражают воображение, а масштабы, повторяемость и симметрия - скорее угнетают. Все это интересно при наличии минимальных знаний об истории и архитектуре Китая или хотя бы толкового гида, а поскольку мы путешествовали диким образом, бесконечные церемониальные площади, павильоны и дворики быстро нагнали на нас тоску.