Жан Франсуа Лаперуз - Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»

Через мсье де Лессепса я сообщил мсье Хабарову о своем желании ненадолго разместить на берегу наших астрономов и установить квадрант и маятник. Нам тотчас же был предложен лучший дом в деревне. Мы отправились туда лишь через несколько часов после того, как обратились с этой просьбой, и были убеждены, что можем занять его, не причиняя никому неудобств, поскольку он показался нам нежилым. Однако впоследствии мы узнали, что поручик выселил оттуда капрала, своего секретаря и третьего по рангу чиновника поселения, чтобы разместить нас. Русская дисциплина такова, что подобные решения исполняются быстро, как на плацу, и не нужно иного приказа, кроме кивка головой.

Наши астрономы едва установили обсерваторию, как наши натуралисты, которые нисколько не уступали им в своем рвении, решили осмотреть вулкан, находящийся, как казалось, не далее двух лье от гавани, хотя в действительности до его подножия было не менее восьми лье. Гора, на вершине которой располагался кратер, была почти полностью покрыта снегом. Из жерла вулкана, повернутого в сторону Авачинской бухты, у нас на глазах постоянно вырывались клубы дыма. Однажды ночью мы увидели голубоватые и желтые языки пламени, однако они поднялись лишь на небольшую высоту.

Дружеский пыл мсье Хабарова распространился не только на наших астрономов, но и натуралистов. Он немедленно приказал восьми казакам сопровождать мсье Бернизе, Монже и Ресевера. Здоровье мсье Ламанона еще недостаточно восстановилось, чтобы он мог участвовать в подобной экспедиции. Вероятно, еще никогда ради блага науки не прилагалось столько старания, и никто из ученых, путешествовавших по Камчатке, будь то англичане, немцы или русские, не покушался на предприятие столь же трудное.

Гора, когда я смотрел на нее, казалась мне неприступной. На ней не было видно зелени — это была голая скала с чрезвычайно крутыми склонами. Наши отважные путешественники отправились к ней в надежде преодолеть все препятствия. Казаки несли их багаж, состоявший из палатки, нескольких шуб и пропитания, которым каждый запасся на четыре дня.

Привилегию нести барометры, термометры, склянки с кислотами и другие предметы, необходимые для наблюдений, наши натуралисты оставили за собой, не смея доверить другим столь хрупкие приборы. Впрочем, их проводники должны были привести их лишь к подножию горы. Предрассудок, вероятно, столь же древний, как и сама Камчатка, внушал и камчадалам, и русским, что испарения вулкана вызывают смертельное удушье у всех, кто настолько дерзок, чтобы взойти на него. Они, несомненно, надеялись, что наши ученые, как и они, остановятся у подножья вулкана. Несколько глотков бренди, которыми их угостили в самом начале, пробудили в них, должно быть, нежную заботу о наших товарищах. С этой надеждой они бодро отправились в путь. Первую остановку наши путешественники сделали посреди леса в шести лье от Петропавловской гавани.

До этих пор они шли по местности, едва ли труднопроходимой, покрытой травой и деревьями, из которых большинство принадлежало к виду берез. Хвойные деревья, которые им встречались, были чахлыми и почти карликовыми. На одном из видов этих деревьев росли шишки, орешки которых были весьма вкусны. Из березовой коры сочилась жидкость, очень полезная и приятная: камчадалы собирают ее в сосуды и много пьют ее.

На каждом шагу путешественники встречали разнообразные ягоды всех оттенков красного и черного. Их вкус, как правило, кисловатый, однако с добавлением сахара они становятся настоящим лакомством.

На закате палатку установили, костер разожгли и все приготовили для ночевки с быстротой, неведомой для людей, привыкших жить под крышей домов. Пришлось приложить большие усилия, чтобы помешать огню распространиться на лесные деревья. Битье палкой по спине не смогло бы искупить столь досадную оплошность казаков, поскольку огонь перекинулся на все собольи шубы. Зимой, когда наступает охотничий сезон, после подобного происшествия никто не выжил бы. Мех этих животных — главное богатство страны, которое отдается в обмен на все необходимые товары и выплачивается в качестве ежегодной подати короне. Поэтому легко понять, что подобное преступление лишает камчадалов всех их выгод. Казаки с величайшим тщанием срезали траву вокруг костра и перед уходом выкопали глубокую яму, чтобы сбросить туда тлеющие угли, которые затем покрыли влажной землей.

В этом походе из четвероногих нашим ученым встретился лишь заяц, почти полностью белый. Они не видели ни медведей, ни горных баранов, ни оленей, хотя эти животные очень распространены в этих краях.

На следующий день на рассвете они продолжили путь. Ночью был сильный снегопад, но еще хуже было то, что туман окутал гору, подножья которой наши ученые достигли только в три часа пополудни. Их проводники, в соответствии с уговором, остановились там, где заканчивался растительный покров, установили палатки и развели костер. Ночной отдых был необходим перед трудами следующего дня.

Мсье Бернизе, Монже и Ресевер начали восхождение в шесть часов утра и не останавливались, пока не достигли в три часа пополудни края кратера в его более низкой части. Часто они были вынуждены помогать себе руками, чтобы удержаться на раскрошенных скалах, в расщелинах которых открывались опасные пропасти.

Все породы, образующие эту гору, состояли из лавы в той или иной степени пористой и почти в состоянии пемзы. На вершине они обнаружили гипс и кристаллы серы, однако не такие красивые, как на пике Тенерифе. И вообще, черный турмалин и все другие минералы, ими обнаруженные, уступали красотой образцам с этого древнего вулкана, у которого уже свыше столетия не было извержений, в то время как камчатский вулкан исторгал породы в 1778 году во время пребывания капитана Клерка в Авачинской бухте. Впрочем, они принесли несколько кусков довольно красивого хризолита, что поистине удивительно, ибо погода была настолько плохой и дорога столь утомительной, что едва ли было возможно добавить новый груз к барометрам, термометрам и другим инструментам. Видимость все время составляла не более расстояния мушкетного выстрела, кроме нескольких минут, когда они увидели Авачинскую бухту и наши фрегаты, которые с этой высоты казались меньше крошечных пирог.

На краю кратера их барометр опустился до девятнадцати дюймов одиннадцати линий и 2/10, тогда как в то же самое время наши барометры на фрегатах, где мы проводили ежечасные наблюдения, показывал двадцать семь дюймов девять линий и 2/10. Их термометр был на двух с половиной градусах ниже нуля, что отличалось на двенадцать градусов от температуры на берегу моря.