Андрей Коробейщиков - ИТУ-ТАЙ

– Я на тебя еще не наехал. Когда наеду, поздно будет. Я тебя пере-еду просто, и все.

"Перед тем как мир окончательно отпустит тебя, он исторгнет из себя отражение твоих самых сокровенных страхов и самой черной злобы. Он зафонтанирует подобно подземному грязевому гейзеру, и от тебя потребуется все твое мужество и воля, чтобы не поддаться провокационным гримасам уродливых призраков и не ввязаться в бесполезный и опасный бой. Бой против самого себя".

– Давай, еще милицией меня напугай.

– Милицией? Да нет, что ты. Я тебя заведу сейчас за угол и вломлю так, что у тебя башка в сторону отлетит, и все разборки. Понял?

Мужчина, очевидно, что-то почувствовал. Покрывшись красны-ми пятнами, он еще раз покачал головой в притворном возмущении и, повернувшись, быстро пошел в другой зал. Связываться с этим парнем мелкому вокзальному вору по кличке Нос почему-то просто не захотелось. Возможно, это спасло ему жизнь.

Максим спустился по длинной лестнице в полуподвальное поме-щение туалета и, заплатив два рубля строгой пожилой женщине, дежурившей на пропускной "вертушке", направился к свободной кабинке. Людей в туалете не было. Когда Ковров покидал кабинку, знакомое уже ощущение опасности вновь пробежало холодком по спине и рукам. Будто и вправду зафонтанировал внутри холодной грязью вулкан-колодец потаенных страхов. Максим осмотрелся и, растерянно хмыкнув, подумал, что за ним спустился тот самый вор, который наверняка посчитал себя оскорбленным. Но в зал никто не вошел, и это было странно. Кто-то здесь определенно был, и этот кто-то представлял для Коврова потенциальную угрозу. "Ну, вот и чер-ные охотники пожаловали…". Он еще раз внимательно осмотрел ряды кабинок и вздрогнул от неожиданности. Из одной кабинки на него смотрели глаза. "Вот он где". Человек понял, что его обнаружи-ли, и распахнул двери кабинки. Максим опешил – у незнакомца были расстегнуты брюки, и из ширинки торчал неестественно белый воз-бужденный член. Извращенец. Ковров презрительно сплюнул и, повернувшись, пошел на выход. Где-то он уже видел этого человека, вернее, не человека, нет, этого придурка он видел первый раз. Его глаза! Блеклые неподвижные глаза, вот их уже где-то он встречал, определенно. Но где? В них нет жизни, сплошное безумие. А какие глаза еще могут быть у психа, который занимается онанизмом в об-щественном туалете? Максим брезгливо поморщился и вдруг, услы-шав смех, обернулся. Извращенец стоял по-прежнему внутри кабин-ки и скалил зубы, показывая на Коврова пальцем. Самое нелепое в этой ситуации было то, что этот онанист был благообразным, при-лично одетым мужчиной среднего возраста. В его кривой усмешке не было безумия, в ней крылись издевательство и насмешка, будто он успел осквернить Коврова уже только тем, что показал ему свою истинную сущность.

– Ты что скалишься, выродок? Надрочился? – Максим, скривив-шись, смотрел, как этот странный мужчина, не переставая глумливо хихикать, прячет свой член в брюки. Затем он застегнул ширинку и сразу превратился в благообразного солидного дядюшку, который подошел к умывальнику и стал мыть руки, нагло улыбаясь Максиму, в отражение зеркала. Ковров сжал кулаки, не двигаясь с места. Ярость искала выход, и эти глаза…

Извращенец почти уже прошел мимо с нейтральным выражением лица, будто ничего и не произошло, когда, поравнявшись с Ковро-вым, вдруг выбросил вперед руку с растопыренными пальцами и шут-ливо крикнул: "У-у!". Это была роковая ошибка. Максим уже решил не связываться с ним, но этот последний жест прорвал все плотины благоразумия. Молниеносный удар в солнечное сплетение вышиб дух у незадачливого шутника, и он, судорожно выдохнув, упал на колени. Максим еще раз сплюнул, но на этот раз прямо ему в лицо.

– Ах ты, гнида, ты свои шуточки фривольные оставь для медсестер, понял? Трясун долбанный. Падла. Мразь.

Мужчина был определенно психически нездоров. Он вдруг вско-чил и, не проронив ни слова, лишь оскалив зубы, с хриплым стоном кинулся на Коврова, пытаясь свалить его и поцарапать лицо, а, ско-рее всего, повредить глаза…

Максим от неожиданности потерял инициативу, и психопат нава-лился на него своим, на удивление сильным телом, почти повалив на кафельный пол туалета. Это была дикая ярость шизоида. Мак-сим извернулся и, применив прием джиу-джитсу, освободился от захвата, но этого оказалось мало. Психопат был словно заведенная кукла, он с безумной скоростью завертел руками, хватая ускользаю-щего обидчика. Максим сделал обманное движение и вновь, вос-пользовавшись инерцией противника, ушел с линии атаки. Что-то странное было в этой схватке, что-то нелепое и смутно знакомое. Псих развернулся и с всхлипом бросился вперед, выставив перед со-бой длинные руки. Максим отбил их и нанес противнику в корпус два коротких останавливающих удара ладонями, затем, добавив пробивающий удар ногой в грудь, он замер, наблюдая как мужик хри-пит, отлипая от стенки, и с неукротимой яростью снова кидается на него. Удар. Еще удар. Максим блокирует руки с растопыренными, словно у мертвеца, пальцами и наносит жесткий удар локтем в лицо противнику. Все. Нужно заканчивать этот балаган. В любой момент сюда могут зайти люди, поднимется шум, милиция, а ему так нужно улететь домой сегодня. Сегодня!

От удара локтем голова извращенца откинулась назад, глаза за-пали на мгновение, и Максим нанес ему еще три добивающих удара – в лицо, в шею, в солнечное сплетение. Мужик захрипел и откинул-ся на раковину, медленно сползая на пол. Максим повернулся и быстро пошел к выходу.

"Нужно скорее мотать отсюда. Ехать сразу в аэропорт. Там будет безопасней… теперь, да и вероятность улететь поскорее там более высока. Нужно срочно улетать отсюда, из этой сумасшедшей Моск-вы. Домой. Домой…".

Он уже почти выбежал из зала, когда опять услышал этот против-ный хриплый смех за спиной. Обернулся и обмер. Псих уже опять стоял, хотя и шатаясь, и, сглатывая собственную кровь, хохотал, по-казывая окровавленной рукой на Коврова. И тут Максим вспомнил, где он видел эти проклятые глаза. Несколько лет назад, в подъезде его дома, такие же глаза были у человека, который хотел его убить, – у "злобного". Теперь эти глаза были у извращенца. Водянисто се-рые, безликие, равнодушные, словно нарисованные на натянутой поверх черепа маске. Максим сдержал крик ужаса и тоже протянул вперед руку, складывая пальцы в мистический знак отражения.

– Ты… Зурда… ты… – прорычал он, словно загнанный в ловушку взъяренный тигр, окончательно теряя все границы осторожности и благоразумия. Психопат, казалось, уже слабо воспринимал происхо-дящее. Его лицо со сломанным носом действительно напоминало маску жуткого демона. Он сделал шаг, еще один, припадая на отбитую ногу.