Таёжный перегон - Виталий Галияскарович Гадиятов

только глаза, игравшие озорными огоньками. К седлу его коня были привязаны две лошадки поменьше ростом, нетерпеливо стоявшие под тяжелыми вьюками.

– Я знал, что встречу тебя, – излучая довольную улыбку, сказал он радостно Дубовику. – Большой вода шибко. Ходил за лошадка, от табун отбился. Видать, пошел за тобой, на след стал. Искал долго и нашел далеко от свой табун. Поймал я лошадка, и дай думаю, геолог догоню. Справлюсь, как они там. Болит душа за тебя, Сашка, – он дотронулся до груди и даже прослезился, – шибко мало продуктов ты взял. А тут еще вода плохой, прет, как в паводок. Еле Хатыстыр перешел. В другой раз не полез бы в такой речка, а сейчас, думаю, идти надо, а то геологи чего доброго пойдут Курунг-Юрях. Большой беда может случиться. Спешить не надо, надо ждать, когда вода успокоится.

Дубовик, как и все, был поражен приходом старика. Казалось, они забрались в такую глухомань, где не ступала нога человека, а если кто-то и заходил случайно, то это были такие же, как они, молодые и сильные. Ведь они шли по горам, горным рекам и болотам, преодолели более двухсот километров от населенного пункта.

– Иван Васильевич, как же ты нас догнал? – не мог успокоиться Александр. – Это просто невероятно! Надо же, ты нашёл нас в тайге! Это практически невозможно, а ты…

– Наша жизнь все возможна. Ты по земле ходишь, и я по земле хожу, иду, следы читаю. А еще я знаю, где дорога короче. Здесь, однако, не шибко далеко. От последний наш табун верхом я шел четыре день, может, маленько побольше – пять. Да вот охота задержала. Я уже не могу идти так скоро, как раньше: сам видишь – мой конь стал шибко старый, и я маленько сдал. Сашка, время летит, ой, как быстро! – закачал он головой и тяжело вздохнул. – Не успел оглянуться, а уже жизнь прошла. Люди и так говорят, что я старый, как мамонт. Ну, какой я мамонт!

Он вдруг нахмурился и резко замолчал. Было видно, что при мыслях о возрасте ему стало не по себе.

– Давай, развьючивай лошадка. Мясо я привез, – тряхнув головой, засуетился он неожиданно. – За перевал сокжой[14] завалил. Однако не шибко жирный, еще даже не весь полинял. Зато трехлеток, мяса всем хватит. Весь тушенка небось съел?

Возле костра Дубовик рассказал, что потеряли часть продуктов и они остались без двух лошадей. К удивлению геологов, Огонёр отнесся к этому спокойно.

– Один лошадка со сломанной нога я видел на камнях. Кажись, Маган. Однако туда медведь пришел и мертвый растерзал, вокруг ворон летал. Что поделаешь, кто пропал, того не воротишь, – махнул он рукой, будто отгоняя стоящую за спиной смерть. – Главное, чтобы люди не пострадал. А жизнь все равно продолжается, – закончил он философски.

Как бы между делом, Дубовик сказал, что они встретились с бандитом и в перестрелке едва не убили друг друга. Старик сразу напрягся и перестал есть. Было видно, что занервничал. А когда Александр упомянул имя того бандита, вскочил с места и запричитал:

– Вай-вай, ты встретил Тимоху?! Как же так! Тайга такой большой, а ты его нашел. Тимоха сапсем не бандит, он хороший человек. Охотник он, и отец его был охотник, мой друг он был. Тоже хороший человек. Вай-вай, как нехорошо получился! Кто знал…

– А зачем ты нас обманул? – строго сказал Дубовик. – Ни за что ни про что оговорил честного, ни в чем не повинного человека. Сказал, что он бандит, сбежал из тюрьмы. А я, как последний болван, поверил. С такими как поступают? – Дубовику стало не по себе. Мысль о том, что могла пролиться кровь невиновного человека, не укладывалась в голове. – Хорошо я понял, что он не бандит, а то, сам понимаешь, что может случиться, когда в тайге встречаются вооруженные люди. Бог миловал, все обошлось без стрельбы, и мы расстались друзьями. Да еще он угостил соленой рыбой и хлебом. А самое главное – подарил старый геологический отчет, который хранил всю жизнь. – Александр спохватился, что сказал лишнее, а потом подумал, что дед все равно никому об этом не скажет, а если и хвастанет, то не велика беда. Главное, не упоминать, что он секретный. Слово «секретный» говорило о какой-то страшный тайне – одним внушало страх, а другие проявляли чрезмерное любопытство. – Не хотелось ему с ним расставаться, это вроде как память, то есть связь с ушедшими из жизни отцом и дедом, – продолжал он. – Но Тимофей понял, что эта книга нам нужна, и отдал. Видно, потеряли ее геологи при ликвидации разведучастка, а он вернул. В общем, Тимофей мужик что надо.

На старика этот разговор произвел сильное впечатление и основательно встряхнул, после чего он долго не мог прийти в себя. Постепенно Огонёр успокоился и присел на колоду.

– Я хотел, чтобы ты не расслаблялся, – начал он хриплым голосом. – В тайга, сам понимаешь, все бывает: медведь бродит, плохой человек ходит, поэтому все время надо быть начеку. Я не думал, что ты его найдешь, ведь тайга такой громадный. И на Тимофея не хотел наговаривать, он хороший человек. Лошадка не занимается, но промышляет охота, рыба ловит. Теперь ты сам знаешь. Просто я сказал первое, что пришел в голову. Так получился. Разговор о нем был в деревня, люди говорил, что Винокуров не вернулся зимней охота. Обычно рано приходил, а тут до сих пор нет. Где искать, никто не знает. Вот я вспомнил. Как будто кто-то меня толкнул. Я понимаю, нехорошо получился. Прости.

Старик замолчал. Стало слышно, как шумит река и где-то рядом ходят кони.

– Да что ты, что ты, – замахал руками Дубовик, разобравшийся в причине наговора Огонёра. – Все нормально, как говорят, и на старуху бывает проруха. Я понял, что ты без злого умысла.

– Увижу Тимофея, скажу, как было, – поняв, что геолог не держит на него зла, облегченно вздохнул Огонёр. – Скажу, что не хотел обидеть. Думаю, он меня поймет. Тимофей хороший человек, хороший, – стал повторяться он.

Теперь Дубовику стало неудобно перед стариком, не державшим зла на своего односельчанина, и, чтобы загладить неприятный разговор, он сказал:

– Батя, я понял, что про Тимофея ты сказал только ради нашей безопасности. Конечно, ты немного нас напряг и заставил поволноваться, но