Юрий Пшонкин - Пленник волчьей стаи

Первым словно на крыльях примчался Тайнав. Вувун подбежал намного позже. Пастухи смотрели на изуродо­ванного олененка. Невдалеке кувыркался в снегу еще один маленький.

Тайнав огляделся. Он-то и увидел, кто охотится за ножками новорожденных.

—        Эй ты, белозадая! — крикнул Тайнав и поспешил на помощь молодой оленухе. Завидев подбегающего пас­туха, серая отпрянула, но недалеко. Тайнав метнул чаут, но важенка отскочила дальше.

За матерью, жалобно мекая, побежал олененок.

Молодая оленуха разродилась. Она нежно вылизывала черный комочек. Вернулся Тайнав.

—        Если я один буду ловить ее, распугаю стадо. По­шли вместе ловить. Надо ее хитростью поймать.

Но отделить белозадую разбойницу оказалось не так- то легко. Едва завидев приближающегося к ней человека, она спешила в самое ядро пасущихся важенок и телят. Оленухи и оленята начинали нервничать. А кто не знает, что для отельного стада нужен покой. Испугаешь важе­нок — погубишь приплод. Испуганная важенка может сбросить плод или бросить своего теленка. Так и не уда­лось им поймать белозадую.

—       Ладно, может, она больше не будет вредить,— махнул рукой Тайнав.— Пошли к костру.

Утром пастухи увидели еще трех новорожденных те­лят с обглоданными копытцами.

—        Ой-е, белозадая принесла вреда больше, чем какая- нибудь росомаха! — вскричал Тайнав.— Что отец скажет? Скажет, совсем плохие пастухи.

Серую можно было убить, но ведь у нее был каюю. Если убить мать, он умрет без ее молока. Другие важен­ки ни за что не допустят до вымени теленка с чужим запахом. Теленок не виноват, что у него мать такая.

—       Надо ее поймать и изменить ее запах,— сказал Вувун.— Пошли ловить.

Втроем они все-таки, не пугая остальных, оттеснили зловредную оленуху с ее теленком на склон увала и за­арканили. Важенка храпела, рвалась прочь. Около нее бе­гал перепуганный олененок и жалобно стонал: «Эть, эть». Тайнав подпалил оленихе шерсть, отрезал кончики ушей и хвоста. Атувье изрезал на ней весь мех. Затем плен­ницу отпустили.

Больше ее никто и близко не подпускал. Испуганные незнакомым запахом, оленухи шарахались подальше от пакостницы.

Загубленных оленят Тайнав отдал собакам. Остальных решили положить приманкой в капканы. Во время отела вокруг пастбища пастухи часто ставили капканы на росо­мах и волков.

Будь у Атувье крылья ворона, он смог бы высоко взлететь над сопками. Взлетев, увидел бы, что после его встречи с Черной спиной стая все время держалась где-то неподалеку... Но у Атувье не было крыльев, он ничего не подозревал.

Что-то произошло с Черной спиной после встречи с его прежним другом и хозяином. Теперь Вожак все чаще охотился один. Он стал раздражительным, злым и пускал в ход свои острые крупные клыки из-за малейшего неповиновения. Даже белая волчица старалась держаться от него подальше. Волки недовольно косились на Вожака и... чаще, чем раньше, вступали в драку друг с другом.

У волков глаза далеко видят.

Черная спина видел, как бывший друг-хозяин пришел в логово других человеков, как он стал охранять оленей вместе с другими человеками. Волки недоумевали: они находились рядом с оленями, но Вожак не давал знака «глазам стаи» — опытному волку, у которого вместо хвоста болтался лишь короткий обрубок. В прошлую зиму поте­рял свой хвост этот волк. Горячий клык человека оторвал его, когда он уходил от погони. Так получилось... Стая кружила вокруг оленей, но Вожак молчал. Иногда человеки оставляли кое-что от тех оленей, которых они уби­вали сами. Мало оставляли. Бесхвостый первый спро­сил Вожака: «Почему мы не встаем на тропу охоты? Почему ты не даешь знака мне, «глазам стаи»? Ты ви­дишь, Вожак, человеки и собаки спокойны. Спокойны и олени. Я знаю».

Рядом с ними находились остальные. Все слышали, что сказал Бесхвостый. Все ждали, что же ответит Вожак.

И он ответил глухим рычанием. Его черные губы под­рагивали, обнажая белые как снег клыки:

«Два Длинных Холода мы охотились вместе. Два Длинных Холода никто из стаи не ушел дорогой смерти. Почему? Я говорю: мы живем, потому что соблюдаем Главный Закон Охоты — убиваем только слабых оленей человеков. Мы живем, потому что вы слушаетесь меня. Слушайте меня и сейчас. Я говорю: никто из нас не тро­нет этих оленей, ибо человеки, которые охраняют их, де­лятся с нами своей пищей. Это — справедливые челове­ки, и мы не можем нарушить закон. Так было всегда. Раньше я охотился с другой стаей. Те волки были живы, пока соблюдали Главный Закон Охоты. Когда они нару­шили его, они ушли дорогой смерти».

«А ты?» — спросил Бесхвостый.

«Я остался на тропе охоты, ибо я не нарушил тот За­кон»,—ответил Вожак.

«Вожак, человеки оставляют нам мало мяса. Мы хо­дим по голодной тропе. Мы хотим много мяса. Дай знак: у этих человеков тоже есть больные олени»,—сказала белая волчица.

«Самки оленей человеков дают сейчас приплод. Ветры приносят запах новорожденных, и наши желудки рвут клыки голода. Дай знак,—потребовал Бесхвостый.—Дай знак!»

Черная спина оглядел собратьев. Да, ветры приносят запахи молочных оленей, и от этих запахов дрожат ноги, пасть заполняется слюной, и желудок поет свою голодную песню. Он сказал так:

«Стая выбрала меня вожаком. Стая знает закон на­шего племени: во всем подчиняться вожаку. Стая соблю­дала этот закон, и потому мы встречаем Большое Тепло вместе. Я говорю: здешние человеки, охранники оленей, живут в согласии с законами земли — они отдают нам часть своей добычи. Если мы нарушим закон дележа, че­ловеки отомстят нам. Нет на земле сильнее человека, ибо он держит огонь. Волки, которые забывают об этом, уходят тропою смерти. Вчера я лизал кровь росомахи — ее убили за то, что она напала на самку оленей. Я видел, как она шла к оленям. Я слышал, как раздался Большой

Гром и горячий клык человека догнал росомаху. Кто хочет сейчас нажраться теплого мяса оленей и потом уйти тропою смерти — может идти на охоту. Я сказал»,— закончил он и посмотрел вниз, туда где в долине паслись самки оленей. Среди взрослых серых, черно-серых, пест­рых взрослых самок угадывались темненькие комочки — телята. Далеко было до стада, но Черная спина видел того, ради которого он привел в эти незнакомые места свою стаю. Его человек-друг выделялся среди своих со­братьев. Пастухи обходили стадо. «Они знают о стае. Они боятся стаю»,—догадывался Черная спина.