Иван Курчавов - Цветы и железо

— Да они, партизаны эти! Про тебя спрашивали, бандиты: кто ты такой, откуда взялся? Еще спрашивали: не бывают ли у нас немцы? Как они, батька, перепугались, когда увидели солдат! — бодрее закончила она.

— Благодари, дочка, господина майора Мизеля, — это он пришел нам на помощь.

Таня улыбнулась, сказала спасибо и поклонилась Мизелю.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Поздним мартовским вечером в комнате Петра Петровича Калачникова кроме хозяина, взволнованного и поэтому более резкого в движениях и торопливого в разговоре, находились Никита Иванович Поленов, разгоряченный несколькими стаканами чаю, и Сашок, уже получивший с немецкого склада полинялый, не по росту свободный штатский костюм. На столе, сервированном по-простецки, в расчете на «питухов», — начатая бутылка самогону, шинкованная капуста, маленькие щербатые огурчики.

— Огнев передал, что в Шелонске всем нам предстоит большая работа, — продолжал разговор Никита Иванович. — Скоро сюда прибудет эсэсовская дивизия. Дивизия, правда, разбитая, но она будет пополнена. По имеющимся данным, в дивизии будет до шестисот офицеров…

— Это же целая банда! — не удержался Калачников.

— На несколько банд хватит, — поправил Поленов. — Вот бы поколотить их в нашем Шелонске!

— Разрешите мне слово, Никита Иванович! — нетерпеливо заговорил молчавший до того времени Сашок.

— Пожалуйста, Сашок!

— Я, Никита Иванович, бывший сапер, знаю подрывное дело. Контузило меня немецким снарядом, когда мы минные заграждения делали. Без сознания и взяли в плен…

— Знаю, дружок! — Никита Иванович подсел к нему поближе. — Все о тебе знаю. И Огнев знает и доверяет. Биографию свою, а особенно причины пленения, можешь не рассказывать: это будет звучать как оправдание, а оправдываться тебе не в чем, ты был честным солдатом!

— Спасибо, Никита Иванович, — голос у парня дрогнул.

— Продолжай, Сашок! — ободрил его Поленов.

Сашок поправил пиджак; ему казалось, что он все время сползает, поэтому часто подергивал плечами.

— Сегодня я был у Хельмана. Собирается он меня назначить старшим команды военнопленных. Они будут ремонтировать кинотеатр. Через месяц планируется закончить работу.

— Так, так, Сашок… — сказал Поленов.

— Посмотрел я бывший промкомбинат. Пусто там. Но это нам на руку.

Калачников внимательно слушал парня. Сашок уже несколько дней жил в одной комнате с ним и нравился старику. Было в нем что-то самобытное, чистое, приятное. Несколько раз Калачников делал намеки Хельману: и как Сашок ненавидит большевиков, и как ждет не дождется полной победы новых порядков, и как презирали его те, с кем ему довелось жить и работать, — военнопленные. Клюнуло!..

Сашок, подумав, продолжал:

— Пол здания, где будет кинотеатр, крепится на балках, а балки — на кирпичных столбах. Я насчитал шестнадцать кирпичных кладок. Пришла мне в голову такая мысль, Никита Иванович, не знаю, может быть, вам она и не понравится. А попробовать можно…

— Да ты говори, говори, вместе обсудим! — сказал Поленов и кивнул головой.

— Если в некоторых столбах отковырнуть сверху кирпичи да засунуть в столбы толовые шашки? А потом замазать цементом. А цемент грязью, мусором присыпать, чтоб ничего не было видно…

— Так… — медленно проговорил Поленов. — А взорвать как?

— Надо все эти столбы соединить проводом. Соединить можно по-разному: последовательной, параллельной или смешанной сетью из детонирующего шнура. В общем, нужен мне будет самый обыкновенный провод.

— А потом? — спросил Никита Иванович.

— А потом его можно протянуть от кирпичных столбов по земле и забросать плитняком. В подвале много плитняка и мусора.

— А если гитлеровцы очистят подвал? Сашок задумался.

— Провод можно провести в подвал между половицами. А чтобы он не был виден, пазы можно заколотить лучинками из старых досок.

— А куда вывести провод?

— В правую сторону от зала. Там у них, видимо, фойе будет. Или в уборную…

— Идея хорошая, Сашок, — произнес после раздумья Поленов. — Ты вот сказал, можно попробовать. А мне кажется, что пробовать не следует, а нужно действовать наверняка. Для этого все надо так продумать, чтобы комар носа не подточил. Ты должен поставить себя на место врага: а что бы сделал ты, если бы помещение строили неблагонадежные люди, а вернее будет сказать, враги? Все надо продумать, Сашок! И как тол вложить, чтобы не заметили. И как скрыть всю эту работу не только от врага, но и от своих же военнопленных: каждому в душу не влезешь. Наконец, кто и когда подожжет этот шнур?

— Это я все уже продумал!

— Вот и расскажи, чтобы я мог передать Огневу.

— Тол я заложу и проводку сделаю до начала работ. Перестройка здания начнется дней через десять. Так мне сказал Хельман. Пока пустующее здание никем не охраняется. А подорвать надо тогда, когда вся офицерня будет в сборе. Если удастся, я в театр чернорабочим пристроюсь. Потом будет виднее. Вот только тола нет! — Сашок озабоченно покачал головой. — Мне нужно килограммов сто взрывчатки, штук десять — пятнадцать электродетонаторов, провода метров семьдесят.

— Для такого дела Огнев ничего не пожалеет, Александр Иванович! — быстро подхватил Поленов. — Считай, что твой план одобрен, а детали я согласую со специалистом: у Огнева есть опытный военный инженер..

— Вот и хорошо! — обрадовался Щеголев. — Будет и у меня настоящее дело!

— Будет! Да ты знаешь, Сашок, что это за дело такое? — Поленов восхищенными глазами смотрел на молодого друга. — Если вывести из строя сразу несколько сот эсэсовских офицеров!.. Ох черт!..

— Ну а мой план очень скромный, — вступил в разговор Петр Петрович, который считал, что он в подрывных делах полный профан, поэтому лучше будет, если он помолчит. — Очень скромный… Подобрал я корешки. В Шелонске, говорят, прачечная будет. Положить эти корешки в чан с бельем — белье потом быстренько расползается. Надежного человека вот надо.

— Прачку из подпольной организации могут дать, — сказал Поленов.

— Если она Муркину в списки не попала, — заметил Калачников.

— Что за списки? — спросил Поленов.

Петр Петрович подробно сообщил о разговоре Муркина с Хельманом, о своем визите на квартиру городского головы.

— Что же вы надумали там делать, у Муркина? — поинтересовался Никита Иванович.

— Да толком и сам тогда не знал. Перебрали мы с Сашком сотню вариантов, и ни один нам не понравился: легко гитлеровцы не расстались бы со своим холуем, скомпрометировать его подметными письмами трудновато. Решил я наведаться к нему, благо он приглашал. Была думка: постращаю. Мол, встретил на улице двух незнакомых мужчин. Предупредили они меня: если по доносу городского головы будет расстрелян хотя бы один человек, вся семья Муркина будет уничтожена, как Кох и Эггерт с Шарлоттой.