Юрий Ясько - Загадка Скалистого плато

— Мне надоел ликбез, — пробормотал Линский, — ошиблись с Луцасом, ошибаемся с вами, уважаемый следователь. И от этого не легче, дорогой. С вами не сговориться — сомнений никаких нет. Предлагаю закончить дебаты, продолжить наш путь. У меня чешутся руки, хочется подержать нечто такое, что по своей ценности перетягивает пластину из кованого золота. — Соскочил со стола. — Время покажет, как поступить. Жизнь — переменчивая штука. Еще неизвестно, как вы себя поведете, когда увидите сокровища. Да, на Скалистом плато много интересного. Жаль, что мы с самого начала не поделились своей тайной с многоуважаемым государством. Но пути человеческой психики неисповедимы: Жорика сдерживал страх — он ведь дал обязательство работать на германскую разведку. Меня притормаживала жадность, что скрывать? — Линский глубоко вздохнул. — Назад дороги нет. Зачем меня всевышний наградил зорким глазом и верной рукой? Зачем я убрал с дороги бедного Луцаса? Не раскаиваюсь, нет. Рассуждаю. Как бабочка отличается от гусеницы, так мечты — от реальной жизни. Н-да…

Кстати, — оживился Лев Борисович, — этот мрамор выходит на поверхность полосой вдоль подошвы осыпи на Главном хребте.

— Возможно, в зоне контакта известняков с гранитами, — принял спокойный тон Линского Туриев, — в свое время образовались так называемые скарны рудоносные. В них нередко встречается и золото. Так что не исключено обнаружение месторождения. Иначе нельзя объяснить тот факт, что здесь жили люди, занимавшиеся златокузнечеством. — Туриев вдруг рассмеялся: его положение пленника и выступление в качестве просветителя в области геологии никак не вязались друг с другом.

Переглянувшись, расхохотались Зубрицкий и Линский.

— Все. Довольно дискуссий. — Георгий Николаевич сделал шаг вперед. — Мы почти у цели…

В этой части плато не было подземных коридоров, пещеры сообщались непосредственно аркоподобными проемами.

Прошли еще одну, вторую, в третьей Бориса охватило необъяснимое чувство беспомощности, оно вызвано появляющимися и исчезающими столбами оранжевого цвета. Столбы эти вырастают из пола, касаются потолка, колеблются, и сходят на нет, чтобы тут же появиться.

Природу их возникновения объяснил Зубрицкий:

— Из многочисленных отверстий в полу поступает под давлением мельчайшая пыль, она и светится в лучах оранжевого цвета.

В следующей пещере пришлось включить фонари. У дальней ее стены огромная глыба известняка с желобом посередине.

В желобе — какая-то масса темного цвета. Борис попробовал ее на ощупь, с некоторым усилием оторвал кусочек, поднес к глазам. Что-то пористое, как пемза. Окаменевшая кровь.

— Это — зал жертвоприношений, — пояснил Зубрицкий, — посмотрите на стены…

Рога оленей, туров, баранов, черепа различных животных укреплены на стенах, грудами лежат вдоль них. Это напоминает знаменитое святилище «Реком»!

Миновали пещеру, вышли в туннелеобразную выработку, в самом конце которой уперлись в кладку из квадратных блоков гранита.

— Вот она, пещера! За этими глыбами. Нам не справиться с разборкой стены, придется попробовать малым количеством взрывчатки ослабить кладку, — проговорил Зубрицкий. Он дрожал от нетерпения, глаза его лихорадочно блестели. Линский сказал:

— Какой взрыв? Потолок весь в трещинах. Надо попробовать разобрать. Позавчера я принес сюда кувалды и пробойники. У Туриева сил много, молодой, пусть начнет, а мы ему поможем.

Борис сбросил с плеч штормовку, принялся за работу. Линский и Зубрицкий иногда сменяли его, давая возможность отдохнуть.

Руки отказывались служить, ныли ноги. Борис разделся по пояс — жарко. Он бил кувалдой по пробойнику вот уже несколько часов. Наконец раствор вокруг самой нижней, крайней справа глыбы поддался его усилиям. Еще несколько ударов по глыбе, — она медленно стала уходить от него. Последний удар загнал ее вовнутрь…

Теперь отделить верхнюю над образовавшимся отверстием глыбу — это получилось сравнительно легко. Борис уронил кувалду на пол, сел на корточки. Можно попробовать залезть. Туриев протиснулся в отверстие, включил фонарь. Все пространство перед его глазами занято темно-желтыми статуэтками, наборными поясами, ножнами, украшенными золотыми бляхами, свалены в кучу фигуры воинов, выстроились в ряд неведомые чудища, чуть в стороне стоит статуя женщины в летящих одеждах. От нее невозможно оторвать глаз.

— Ну, что там? — нетерпеливо крикнул Зубрицкий.

Борис вылез, молча протянул ему фонарь. Зубрицкий грузно опустился на пол, лег на живот, протиснулся к отверстию… Он лежал минут пять, потом уступил место Линскому. Тот влез почти по пояс, дотянулся до наборного пояса, вытащил его наружу, трясущимися руками поднес его к глазам.

— Расстели на полу, — тихо приказал Зубрицкий, — и мы хотим посмотреть.

Края пояса обрамлены орнаментом, которым пользуются и по сей день женщины, выделывая ковры! Среднее поле пояса заполнено золотыми пластинками, на которых изображена облавная охота! Мужчины — один пеший, другой — на коне. Пеший целится из лука в тура, конник поражает копьем волка.

Нечто подобное Туриев уже видел, но где? Конечно, в музее! Пояс точно с такими же рисунками, только на бронзовых пластинках. Пояс, присущий кобанской культуре! Златокузнецы и ювелиры Скалистого плато продолжили традиции своих пращуров!

— Будем разбирать дальше? — спросил Туриев.

— Нет. Этого пояса достаточно, чтобы нам поверили: пещера с сокровищами найдена. Вернемся, поговорим. Еще ночь, на поверхность выходить нет смысла.

Возвратившись, в «ковровую» пещеру, они снова рассматривали пояс, находя все новые и новые детали, говорящие о филигранном искусстве древнего мастера.

Зубрицкий громовым голосом спросил:

— А не выпить ли нам по рюмочке, Лева! Давай все, что там есть у тебя! — Он, не дожидаясь, выпил, еще и еще.

Линский как-то странно посмотрел на Зубрицкого, медленно вышел из пещеры-комнаты.

— От радости ничего не вижу, кроме пояса, Лева! Давай сюда! Лева! — Зубрицкий беспокойно покрутил головой. — Ты чего не откликаешься? Посмотрите, что с ним… я боюсь, — прошептал Зубрицкий.