Цветочная сеть - Лиза Си

час Хулань уже уверенно ехала прямо через центр города, мимо универмагов, общежитий для паломников, направляющихся в Тибет, железнодорожного вокзала и огромной статуи Мао, под которой был вырезан лозунг: «Претворить в жизнь "четыре модернизации"![72] Объединить родину! Энергично развивать Китай!» По дороге они обсуждали, как лучше представиться, когда они доберутся до места. За одно только сегодняшнее утро они уже успели поменять имена: в отеле они выдавали себя за американцев, а машину Хулань арендовала как китаянка. В салоне Дэвид снова замотался в шарф и надеялся, что другие водители, инспекторы дорожного движения и старухи со свистками не заметят его светлой кожи. Но как только они доберутся до фермы, выдавать себя за китайца уже не выйдет.

— Может, я скажу, что я твой переводчик? — предложила Хулань.

— Хорошо. А я тогда кто? Бизнесмен, врач, турист?

Если он турист, то почему его не сопровождают переводчик и водитель из Китайской международной туристической службы? Сама Хулань в костюме Бет от Армани могла выдать себя за хуацяо. Но откуда она, кто ее родственники, что они делали в Америке и что она сама там делала? На эти вопросы они должны были отвечать без заминки. Они надеялись, что непрерывные передвижения помешают кому-либо точно идентифицировать любого из них. Но страх быть пойманными держал Дэвида и Хулань в постоянном напряжении.

К двум часам они оставили позади шумный город. Небо стало ярко-синим, и им захотелось опустить стекла, чтобы теплый ветер обдувал лицо. В течение получаса они ехали мимо полей с озимыми посевами овощей, простиравшимися от шоссе до самого горизонта. Кое-где трудились крестьяне: выпалывали сорняки, обрубали расползшиеся корни, носили на коромыслах ведра с водой и с большой осторожностью поливали отдельные растения.

Увы, это не означало, что путешествие Хулань и Дэвида проходило мирно. Во всяком случае, водители здесь вели себя хуже, чем в Пекине. Шоссе делилось на четыре полосы, по две в каждом направлении. Внешние неофициально предназначались для пешеходов, велосипедов, трехколесных тележек, тачек любого размера и тяглового скота. Большинство этих транспортных средств были загружены продуктами.

Две центральные полосы были отданы автомобилям, грузовикам, перевозившим металлолом, продукты и бензин, автобусам, забитым людьми и всевозможной поклажей, привязанной к крышам, и мотороллерам, водители которых ежеминутно искушали судьбу в плотном потоке транспорта. Каждый ехал как мог. Автомобили, огибая препятствие, то и дело выскакивали на встречную полосу. Иногда — куда чаще, чем хотелось бы Дэвиду, — две машины, выполняя маневр, выталкивали соседей на полосу для пешеходов.

Но при всей этой суматохе поток двигался относительно медленно. Хулань ехала со скоростью 35–40 километров в час, лишь изредка разгоняясь до 50–60. Гуаньсянь находился всего в 50 с небольшим километрах от Чэнду, но дорога заняла почти два часа. Они миновали несколько деревенек, прежде чем попасть на окраину Гуаньсяня, известную, как рассказывал им портье, плотиной Дуцзянъянь и оросительной системой. Хулань объяснила, что эта система известна всем китайцам, поскольку существует более двух тысяч лет.

Проехав вдоль берега Миньцзян, они наконец добрались до самого Гуаньсяня. Всеобщее процветание преобразило город. Он словно бы преодолел целый век всего за несколько лет. На смену старым фермерским домам — низким каменным зданиям с черепичными крышами — пришел лес многоэтажек, хотя новые насаждения рядом с рекой пока не успели зарубцевать раны в ландшафте, оставшиеся в результате строительства вилл наподобие тех, которые Дэвид и Хулань видели в Чэнду. Хулань никогда не была здесь раньше, но знала, что этот город всегда считался своего рода курортом; Теперь, когда у сычуаньцев появились реальные деньги, они скупали дома и квартиры, чтобы проводить выходные на свежем воздухе. Хулань подозревала, что по-настоящему состоятельные бизнесмены, которые могли позволить себе машину и водителя, совершали подобные поездки ежедневно.

Наконец стала попадаться реклама фермы «Панда бренд». Розовые, бледно-голубые и нежно-желтые мультишные зверушки (исключая панд)зазывали со щитов посетить их замечательный дом. Хулань доехала по указателям до жилого квартала, затем миновала высокие ворота с вывеской на китайском, корейском и японском языках и оказалась на стоянке, забитой туристическими автобусами.

Следуя другим указателям, ведущим по красивой, окаймленной деревьями тропе, Хулань и Дэвид вышли к «зоне наблюдения». Справа от них расположились низкие домики, спрятавшиеся за высокими каменными стенами. Слева они увидели открытые загоны, где паслось небольшое стадо оленей. Дэвид и Хулань прошли мимо гида в униформе и веселой синей шляпе, который загонял подопечных обратно в автобус. Когда туристическая толпа схлынула, переулок совсем опустел, если не считать нескольких курочек и пары детей на велосипедах. Беглецы поднялись по лестнице и прошли небольшой мост над загонами, который служил смотровой площадкой. Затем они свернули за угол и наткнулись на два вольера для медведей.

В чистых открытых вольерах содержалось около тридцати гималайских медведей, из-за белой отметины в форме полумесяца на груди известных как белогрудые медведи. При виде людей животные дружно вскочили. Дэвид и Хулань сразу же увидели, что у зверей нет корсетов, стоков для желчи или каких-либо других посторонних приспособлений. Давид отметил, что животные намного меньше, чем он ожидал. Они напоминали раскормленных десятилетних мальчиков; приземистые, пухлые, с туповатами мордочками. Медведи с тоской смотрели на посетителей, балансируя на задних лапах и выпрашивая лакомства.

Хулань и Дэвид вошли в сувенирный магазин. Помещение было достаточно большим, чтобы вместить несколько туристических групп одновременно. Несмотря на очевидную популярность этого места, менеджер, согласно предписанию, экономил энергию, поэтому свет был выключен. И хотя с потолка попарно свисали люминесцентные лампы, единственным источником освещения служил тусклый дневной свет, проникающий в окна.

По периметру зала располагались стеклянные витрины с прилавками, за которыми стояли молодые продавщицы, ожидающие клиентов. Посреди магазина за длинным столом сидели несколько туристов, которым предстояло осмотреть, пощупать и понюхать корень женьшеня и олений мускус; рядом лежали комплекты молодых рогов оленей. У двух других стен размещались низкие диванчики и столы, где клиенты могли отдохнуть, потягивая чай, попробовать продукцию и поторговаться. Как и говорил Гуан Минъюнь, ферма открыто не продавала препараты из медвежьих органов ни в какой форме. Снова и снова Дэвид и Хулань спрашивали, можно ли купить желчь медведя, каждый раз меняя формулировку вопроса. Дэвид жаловался на проблемы с печенью и напирал на желание привезти несколько пузырьков в Америку в качестве подарков. Хулань заявила, что желчь ей нужна для матери, которая давно болеет. Но продавщицы, к которым они обращались