Авенир Зак - Утренние поезда

Г е л ь м у т. Дрянь!

Р е й н г о л ь д. Она нас выдаст!

Т е о. Не выдаст. А пропадать ей с нами ни к чему.

Р е й н г о л ь д. Почему пропадать?

Т е о. Ты что, мой миленький, надеешься выбраться отсюда? Могу тебя успокоить. Свиные ножки у деда жрать тебе не придется.

Р е й н г о л ь д. Зачем он меня пугает, Гельмут? Ты ведь сказал, что мы уйдем отсюда?

Г е л ь м у т. Уйдем. Тео не всегда удачно шутит. Пошли. С русским останется Дитер.

Г е л ь м у т,  Т е о  и  Р е й н г о л ь д уходят.

Операционная.

На стенах портреты великих немецких ученых — Гумбольдта, Кеплера, Лейбница, Вирхова. С а н и т а р ы  вносят  Л и ф а н о в а. Входит  Т а м а р а.

В о е н в р а ч. Маску. Перчатки. (Подходит к Лифанову.) Ну, как наши дела, лейтенант?

Л и ф а н о в. Болит, зараза… Ну ничего, потерплю… Вы бы только… Андрюшку разыскали… мне бы тогда… спокойнее было.

В о е н в р а ч (делая знак Тамаре). Тамара, ты, кажется, говорила, что Андрея где-то видели?

Т а м а р а (растерянно). Да… Седьмой сказал… видели его… у Подтосина.

Л и ф а н о в. Видели?.. Слава богу.

В о е н в р а ч. Ну, лейтенант, в добрый час. Начинается операция.

На улице.

К о р о б к о в  и  С и н и ц а  проверяют линию.

С и н и ц а. Стой, Коробков, смотри. Из подвала какой-то немец ползет со своим фаустом. Ну, берегись, Коробков… Сейчас как… жахнет… и все… был Коробков… нет Коробкова.

К о р о б к о в. Где… твой немец? Не вижу.

С и н и ц а. Да вот… гляди… из подвала лезет… (Пригнул Коробкову голову.) Лишняя она, что ли, у тебя?

К о р о б к о в (обиженно). Лишняя… У меня не лишняя. Вот у тебя, я гляжу… лишняя. Какой же это немец, когда это… девка.

С и н и ц а. Вроде и верно — девка… А девка что? Вот как вытащит пушку…

К о р о б к о в. Какая там пушка… Зонтик у нее… Не видишь, что ли?

С и н и ц а. А зачем ей… зонтик? Дождя вроде нет? (Шепотом.) Это, Коробков, никакой не зонтик.

К о р о б к о в (сердито). Как — не зонтик?

С и н и ц а. А так… Новое секретное оружие. «Фауст» замаскированный.

К о р о б к о в. Да она дрожит… бедняжка.

У стены, прижавшись, стоит  У р с у л а, испуганно смотрит на солдат.

С и н и ц а. Немочка… Гляди, Коробков, ничего из себя немочка…

К о р о б к о в. Девчонка… Чего она боится?

С и н и ц а. Нас боится. Тебя, Коробков, боится. Думает, вот как возьмет Коробков свой автомат, как жахнет… И все, нет немочки…

К о р о б к о в. Может, она голодная. Консерву ей дать… (Кричит.) Консерву хочешь?

У р с у л а  испуганно смотрит, убегает.

Подвал.

Д и т е р (подходит к Андрею). На, глотни. Только быстрее, пока они не вернулись. (Подносит ко рту Андрея фляжку.)

А н д р е й (отпил). Болотом пахнет.

Д и т е р. Другой нет.

А н д р е й. И за то спасибо. Увидел бы Гельмут — тебе несдобровать.

Д и т е р. Он был бы прав.

А н д р е й. Зачем же ты дал мне воды?

Д и т е р. Пей.

А н д р е й. Жалостливые вы. Перед тем как прикончить, напиться даете, покурить.

Д и т е р. Если бы это зависело от меня… я бы не стал… тебя убивать.

А н д р е й. Не стал бы?

Д и т е р. Я не вижу смысла в том, что мы делаем… Война уже проиграна…

А н д р е й. Смысла не видишь, а взрывчатку таскаешь?

Д и т е р. Мой отец никогда не был нацистом. Я знаю, он не любил Гитлера, хотя никогда не говорил об этом. И все-таки он пошел на фронт… И воевал… И погиб… Иначе он не мог. И мы все не можем иначе.

А н д р е й. Но если ты понимаешь… если не видишь смысла… так что ты тут делаешь со своим карабином?

Д и т е р. Я — часовой.

А н д р е й. Ты боишься Гельмута?

Д и т е р. Да, боюсь. Эти ребята из Напола… они фанатики… их специально отбирали… И Гельмут ни перед чем не остановится. Он выносил идею этого бессмертного подвига и доведет дело до конца.

А н д р е й. С твоей помощью.

Д и т е р. А что мне остается?

А н д р е й. Но ведь ты понимаешь, что это не подвиг, это преступление, убийство?

Д и т е р (тихо). Понимаю.

А н д р е й. Развяжи мне руки.

Д и т е р. Не могу.

А н д р е й. Развяжи.

Д и т е р. Нет.

А н д р е й. Ты хуже их всех… Они все слепые, а ты… Ты трус, просто трус.

Входят  Г е л ь м у т,  Т е о  и  Р е й н г о л ь д. Они вносят и укладывают ящики. Рейнгольд роняет один из ящиков, испуганно отскакивает в сторону.

Р е й н г о л ь д. Ложись!

Все ложатся.

Т е о (после паузы, поднимаясь). Обошлось. (Рейнгольду.) Тебе все-таки не удалось отправить нас на тот свет.

Р е й н г о л ь д. Я вас предупреждал. У меня плохая координация. Мама за всю жизнь не разбила ни одной чашки, а я, очевидно, пошел в бабушку. У нее все валится из рук.

Г е л ь м у т. Выродок!

Т е о (склоняется над ящиком, хохочет). Гельмут, взгляни на эту взрывчатку. (Достает из разбитого ящика банку консервов.)

Г е л ь м у т. Что это значит?

Т е о. Это значит, что в ящиках все-таки консервы, и мы наконец пожрем.

Г е л ь м у т (показывая на ящики). Консервы? Что за чертовщина!

Тео хохочет.

Что ты хохочешь?! Что ты ржешь?

Т е о. Смешно. Взрыв с помощью мясных консервов… Этого еще не бывало! Вот оно, наше секретное оружие! (Хохочет.)

Г е л ь м у т. Ты еще ответишь за эту подлую шутку, Тео! (Подходит к ящикам, вскрывает один из них.) Здесь взрывчатка. (Вскрывает еще один ящик.) И здесь. (Рейнгольду.) Где ты взял ящик с консервами?

Р е й н г о л ь д. Где взял? Там же, где и вы… Нет, этот как будто стоял отдельно, возле бочек, у самой двери.

Г е л ь м у т (вскрывает еще один ящик). Взрывчатка. Может быть, довольно?

Т е о. Для верности надо бы еще.

Г е л ь м у т. Пошли!

Р е й н г о л ь д. Послушай, Гельмут, раз уж так глупо получилось… может быть, мы все-таки поедим? У меня сосет под ложечкой.

Г е л ь м у т (ворчливо). Тебе бы только пожрать… Ладно, только поживее.