Гвианские робинзоны - Луи Анри Буссенар

веревке лучшие куски, отделенные с помощью мачете. Два превосходных окорока общим весом килограммов в сорок потрескивали на углях; проголодавшиеся краснокожие уже были готовы отдать им должное, когда из ямы появился импровизированный мясник, покрытый кровью с головы до ног, будто после кровавой бани, и передал вождю какой-то предмет, который тот осмотрел с любопытством.

Это оказалось ожерелье необычной формы, Бенуа не мог припомнить, чтобы ему когда-либо приходилось видеть нечто подобное. Очевидно, что его оставил один из тех, кто устроил эту западню.

К удивлению Акомбаки явно прибавилось нечто вроде священного ужаса.

— Ты спрашивал у меня, как называется племя тех, кто выкопал эту яму. Так я тебе сейчас скажу. Это индейцы из племени арамишо, — произнес он тихим испуганным голосом.

Тем временем начался ужин.

— Арамишо? — отозвался Бенуа с набитым ртом. — Я думал, что это племя вымерло.

— Немного еще осталось, — продолжил Акомбака. — Это страшные люди, все великие пиаи!

С губ бандита сорвалось ругательство. Он едва не сломал нож о что-то твердое и тяжелое прямо в окороке тапира. Он осторожно разрезал мясо и обнаружил в нем застрявшую, видимо довольно давно, уже инкапсулированную, ослепительно-желтую пулю, закругленную с помощью молотка, немного деформированную и с виду изготовленную из чистейшего золота.

Он не смог сдержать дрожи, вспомнив наконечник стрелы, которая пронзила бедро Бонне.

— Ты сказал, что арамишо великие пиаи, мне это побоку. А ружья у них есть?

— Я так не думаю.

— Ладно! Хотел бы я знать, что это за люди такие, что охотятся на майпури с ружьями и заряжают их золотыми пулями!

Глава V

Золото не окисляется, поэтому оно предпочтительнее меди. — Золотой век — это время, когда без золота обходились совсем. — История арамишо. — Бич золота и яд спиртного. — Исчезающее племя. — Первые угрызения совести. — Белый — это раб женщины. — Стражи сокровища. — Снова легенда об Эльдорадо. — Пляска золотых статуй. — Отравленный кубок. — Убежище осквернено, но тайник пуст. — Труп. — Самородок стоимостью в десять тысяч франков. — Алчность и разочарование. — Тщетные поиски. — Тайны пещеры. — В западне.

— Наш краснокожий друг все-таки немного странный, — негромко сказал своему юному другу Анри парижанин Николя.

— В самом деле, я не могу объяснить, почему наша золотая посуда внушает ему такой ужас. Как ты недавно верно подметил, несколько добрых кусков железа или стали пригодились бы нам куда больше.

— Ты в высшей степени прав, — многозначительно подхватил Николя. — Сколько трудов ушло на то, чтобы добыть из земли нашу железную руду, выплавить ее, отковать, наделать заготовок и, наконец, превратить ее в сталь. Если бы еще месторождение оказалось поближе!..

— Благо недостатка во времени мы не испытываем, — вмешался инженер.

— И то правда. Если бы нам пришлось вкалывать, как в Париже, по десять или двенадцать часов вместо шести, мы бы уже давно околели. В любом случае наши топоры и мачете, пусть невзрачные и не лучшего качества, заставили нас здорово попотеть. Какая жалость, что золото не может заменить сталь! Да что это за глупый металл такой? Хотел бы я вас спросить, на что он вообще годится!

— Например, делать из него посуду и, в крайнем случае, наконечники для стрел…

— Ага, которые едва ли сравнятся с самыми завалящими железными. Они моментально тупятся и гнутся на кончиках. Я предпочту им бамбуковые или костяные.

— Ты преувеличиваешь, мой дорогой Николя. Ты возненавидел золото после того, как попал сюда из Европы, потому что, хотя оно здесь в избытке, от него нам нет почти никакой пользы. Впрочем, я тебя поддерживаю до известной степени. Лично для меня, бедного белого дикаря, который не имеет никакого представления о важности золота в цивилизованном мире, оно, без всякого сарказма, занимает вполне достойное место среди таких металлов, как олово, свинец и особенно медь, весьма полезных для человека. Скажу больше, я даже поставил бы его выше меди, потому что оно не окисляется.

Услышав это мнение, совершенно рациональное и очень просто сформулированное, парижанин расхохотался.

— Почему ты смеешься?

— Потому что я невольно вспомнил о молодых людях твоего возраста, которые превесело швыряют направо и налево монеты, сделанные из металла, который ты великодушно поставил чуть выше меди…

— Я еще раз тебе говорю, дело в том, что золото не окисляется…

— Как раз это меня и развеселило, прости, я не хотел… Уверяю тебя, тамошние наши повесы окисляют золотые монеты десятками и сотнями, если ты понимаешь, что я хочу сказать…

— Ты имеешь в виду, что…

— Я имею в виду, что золото — это бессмысленный металл и что если в Европе стремятся избавиться от железа, обменяв его на золото, то я бы отдал десять килограммов золота за один килограмм железа.

— Стало быть, мы с тобой полностью согласны, потому что я точно так же оцениваю достоинства обоих этих металлов.

Мадам Робен и ее муж улыбались, слушая этот разговор.

— Да, дети мои, — произнесла храбрая женщина, — вы пришли к полному согласию, и я счастлива. Благодаря вашей энергии и уму вы смогли обеспечить все наши жизненные потребности, вы смогли найти подобающее место всем природным дарам в соответствии с их ценностью и свойствами. Вам удалось вернуть эти безрадостные места страшной ссылки в золотой век, как говорят поэты. Так пусть же он никогда не заканчивается!

— Золотой век, должно быть, то самое время, когда золото либо не имело никакой ценности, либо без него удавалось обходиться, — довольно остроумно заметил Николя. — Кстати, дружище Жак, что ты обо всем этом думаешь? Ты не сказал ни слова с тех пор, как увидел наш кофейник. Я не могу понять причины мрачного впечатления, которое на тебя произвела эта утварь, и хотел бы узнать, на какие мысли она тебя натолкнула…

Молодой индеец медленно поднял голову. Из стесненной груди вырвался длинный вздох.

— Когда-то, очень давно, так давно, что самые глубокие старики едва помнят, — начал он глухим голосом, — племя арамишо, потомки древних карибов, было большим и могущественным. У него было много плантаций, плодородных и ухоженных. Охотничьи угодья казались неисчерпаемыми.

Краснокожие жили в изобилии. Они любили своих детей и почитали стариков. Золота они добывали в избытке, используя его для самых повседневных надобностей. Никто и не подозревал о его ценности. Золотой наконечник для стрелы был предпочтительнее костяного, кремневого или бамбукового просто потому, что он крепче. Сосуд из золота ценился больше, чем калебасовый куи, лишь потому, что не трескался и его можно было поставить на огонь. А резать мясо золотыми ножами легче, чем каменными.

У арамишо было много золота, и они жили счастливо