Накаленный воздух - Валерий Александрович Пушной

– Двенадцать километров, – ответила хозяйка, принимая ковш назад.

– Может, попутку подхватим, – проговорил Василий.

– Зачем попутку? – тронула платок старушка. – Потерпите чуток, скоро приедет мой внук Игорик, семью из города привезет на выходные. А обратно прихватит вас.

На том и сошлись. Собака продолжала отрывисто гавкать из конуры, высунув морду. Хозяйка проворчала в ее адрес, подхватила пустое ведро из-под дерева и, согнувшись, понесла в дом. Тень деревьев накрывала скамью и небольшой покосившийся столик.

В иное время рассказ хозяйки мог бы рассмешить, но сейчас на Диану он произвел впечатление. Тайна вокруг Василия и неизвестного ей Прондопула засасывала, как трясина. Реальность смешивалась с нереальностью: Лысая гора, гады, монстры, нечистая сила. Впрочем, в кромешной тьме и сверчок может привидеться огромным монстром. Забыть бы обо всем как о нелепом сне, но порванная одежда вынуждала не верить в сон.

Прошло время, прежде чем к калитке подкатили белые «Жигули». Невысокий худощавый мужчина лет сорока, в клетчатой рубахе с коротким рукавом, темных, цвета асфальта, брюках и коричневых сандалиях высадил жену с дочерью лет двенадцати. На жене одежда для отдыха: легкая синяя кофточка, легкая цвета морской волны юбка и неопределенного цвета туфли без каблуков. На девочке коротенькое платьице в цветочек. Старушка засуетилась, появившись из дома, проковыляла к калитке.

От машины гурьба двинулась ей навстречу. С удивлением уставилась на Василия и Диану.

Старушка пояснила ситуацию, на что Игорик весело рассмеялся, бросил на землю сумки, сказал:

– Вы про Лысую гору не очень доверяйте. Тут сказочников развелось, куда не плюнь, все про чудеса болтают. Любые огоньки в небе за «тарелки» выдают. Послушать, так целый космодром на Лысой горе. А уж нечистая сила – не просто какой-нибудь чертик с рогами, а верняком сам дьявол оседлал вершину. Все это мура. Бабуля в это не верит, но перемалывает сказки за милую душу, особенно гостям. Повадились тут последнее время ходоки к Лысой горе, есть кому на уши лапшу вешать. А я там был не раз и, как видите, жив и здоров, никаких чудес на горе не заметил. Гора как гора. Ничего особенного. Ни космодрома, ни дьявола. Небылицы. В общем, ни инопланетян, ни дьявола не существует. А жаль. Без них как-то даже скучно.

Ирония Игорика заставила Диану поежиться: счастливый человек, все ему по барабану, ни во что не верит. Насмешливо смотрит на их одежду в клочьях. Не поверил в историю на горе. Его ироничные глаза возмущали, но, проглотив досаду, Диана промолчала.

Семья Игорика за старушкой прошла в дом. Пес с собачьим восторгом крутился у конуры, прыгал и повизгивал, приветствуя приехавших. Игорик шагнул к конуре, потрепал собаку по холке, почесал за ушами, вызвав еще больший ее восторг, и скрылся в доме.

Вышел минут через десять и позвал Василия и Диану к авто. Они сели на заднее сиденье, и машина тронулась. Когда проезжали по мосту через речку Вашану, Игорик обернулся и все так же иронично выдал:

– Если от кого-нибудь услышите, что в этой речке водится чудовище Несси, не верьте, никакого Несси тут нет. Но вода в Вашане всегда холодная, родниковая. Когда-то я слышал легенду, что эта вода – слезы красавицы. А ее именем в стародавние времена названа река. Вон туда, – показал рукой, – к подножию горы люди приезжают к родникам за водичкой. Летом бывает много отдыхающих. Прибрежная поляна часто усыпана палатками. – Засмеялся. – Только «тарелки» не садились. Жаль, конечно. Самое место им с людьми в контакт вступить. Но, может, еще сядут. Как думаете? – Снова засмеялся и надавил на газ.

Подвез Диану прямо к подъезду пятиэтажного дома, в котором она жила. Истертое покосившееся крыльцо, немытая, окрашенная в коричневый цвет металлическая дверь, сбоку переговорное устройство с кнопками.

Девушка прямо из авто проскочила к двери мимо неухоженных почерневших от дождей скамеек с говорливыми старухами на них. Василий едва успел за нею. Она набрала код, взмахом руки попрощалась с ним и скользнула в подъезд. Магнит щелкнул, и Василий нехотя вернулся к машине. Старухи на скамейках, оцепенев на миг от внешнего вида пары, загалдели разом:

– Во дела. Голышом шастают! – воскликнула толстуха в красном платье.

– Нет, это у них мода такая нынче, – буркнула соседка с тонкими губами и в синей кофте.

– Откуда их ляд принес? – не унималась толстушка.

– С передачи «Модный суд», – хохотнула тощая в смешном парике. – Приодели по сезону.

– Ужо тебе, – возразила маленькая в длинной цветной юбке с оборками. – Засудили на полную катушку.

– Что с них взять, их теперь суди не суди, чем рваней, тем модней, – пробрюзжала толстуха в красном.

– Где мои семнадцать лет? – напевно безголосо протянула тощая, засмеялась и поправила парик на голове.

Дверца авто захлопнулась за Василием. Старухи проводили машину взглядами.

В гостинице Василий постучал в дверь Пантарчука. Никто не ответил. Постоял минуту и пошел к себе.

Скинул лохмотья, нырнул под душ. Мылся долго, с удовольствием, но когда перекрыл воду и взял полотенце, вспомнил, что переодеться не во что. И тут же почувствовал сильный голод. Почудилось, что пахнуло аппетитным духом. Он втянул воздух, сглотнул слюну, вытерся, открыл дверь, шагнул из душевой. И замер.

Стол в номере заставлен запашистыми кушаньями, а за столом – Прондопул. Сине-черный костюм, кроваво-вишневый галстук-бабочка, уголок носового платка. В руках столовые приборы.

Архидем взглядом показал на свободный стул.

– Опять вы! – сорвалось с языка Василия.

– Ты же хотел меня видеть, – прозвучало в ответ сквозь едва разжатые губы.

– Только не вас! – возразил Василий.

– Не пытайся лукавить со мной, – усмехнулся Прондопул.

Усмешка архидема понудила Василия на миг съежиться и ощутить жар в груди.

– Вы за мной следите? – спросил он с усилием.

– Мне не нужно следить, чтобы знать, – отсек Прондопул.

Запахи пищи усилились, от их густого шлейфа ноздри Василия затрепетали, желудок застонал. Но Василий, пересиливая голод, выдавил:

– Раз уж вы здесь, ответьте мне…

Прондопул пошевелил ножом в руке, будто лезвием отрезал речь Василия, и качнул головой:

– Я знаю твои вопросы, но сначала поешь. Голодный мозг не готов слушать меня.

– Потерплю, – сказал Василий, отворачивая глаза от пищи, а в висках все интенсивнее пульсировала кровь.

– Неумно, – исторг Прондопул и вновь качнул головой. – Глупостей ты уже наделал. Зачем плодить новые? Впустую тратишь силы.

– Буду сам решать, что глупо, а что нет, – раздраженно бросил Василий.

– Я предупреждал, она тебе не пара, – с нажимом напомнил архидем, пронизывая холодным взглядом.

– Сам решу! – противился Василий, ощущая, как Прондопул не давал выхода его речи. Слова с трудом вываливались изо рта и падали под