Александр Мартынов - В заповедной глуши

   На взятой Валькой коробке была табличка:

Живопись. Франция. ХVIII век. Часть III.

   Мальчишка осторожно поставил её обратно.

   - Можно... я здесь ещё... посмотрю? - спросил он.Олег Иванович кивнул и какое-то вре-мя смотрел, как мальчик идёт вдоль полок, касаясь их палцьами, снимая то одну, то дру-гую коробку.

   Потом мужчина вышел в коридор.

   Валька не обратил внимания.

* * *

   Дождь шёл по-прежнему. Михал Святославич налил Вальке какао из термоса, а сам отхлебнул прямо через край и с удовольствием выдохнул:

   - Ххххххх... Вот что, Валентин. Твои родители по-прежнему под следствием. В Бутыр-ке. В разных камерах, в одиночках. Им инкриминируют в первую очередь финансирование ОПГ - организованных преступных группировок. Больше ни о чём серьёзном речь не идёт. Но им грозит, по предварительным прикидкам, солидный срок. Отцу - до 15 лет, мате-ри - до пяти. Нашлись "потерпевшие" от них.

   - От отца - понятно, - криво усмехнулся Валька. - Но от матери-то кто потерпел?

   Михал Святославич вздохнул и сделал странное движение - Вальке показалось, что лесник хотел потрепать его по волосам:

   - Но тут не в этом дело, Валентин... Если их посадят... в общем, я узнал. Их убьют. Во время медосмотра скорее всего. Где-то через год-полтора, чтобы не было подозрений.

   В пальцах Вальки треснул стакан. Горячая жидкость выплеснулась ему на руку.

   - Так, - сказал Валька. - А. Да. Конечно... - он присел, поболтал рукой в луже.

   - Следствие будет идти ещё не меньше полугода, наверняка - больше, - продолжал Ми-хал Святославич. Мальчишка не видел его искажённого мукой лица. - Будет сделано всё возмодное. Вплоть до - если иные выходы будут исчерпаны - налёта на конвой при пере-возке... Валя, мальчик! - Михал Святославич с силой поднял мальчишку на ноги. - Ну! Не надо! Ты не один. Мы выручим твоих. Мы обязательно их выручим. Верь! Мы сильнее!

   Валька поднял лицо. В свете фонаря над площадкой Михал Святославич увидел его - и испугался. Испугался узнавания. Он видел такие лица когда-то... давно... когда пятеро бойцов во главе с капитаном Ельжевским прошли через полсотни духов, изрубив, искром-сав и смяв их, как манекены.

   - Вы думали, я плачу? - странно спросил мальчик. И улыбнулся: - Нет, я не плачу... Олег Иванович сказал мне, что тут есть кузнец. Хороший,настоящий кузнец... Михал Свято-славич... Он не мог бы сделать мне нож? Говорят, он делает какие-то особенные ножи. Мне так сказали. Мне нужно. Правда нужно, дядя Михал, - с силой добавил он.

   Лесник несколько секунд смотрел на мальчишку. Потом кивнул:

   - Идём.

* * *

   Тропинка вилась по косогору между густых мокрых кустов.Впереди - казалось, вда-ли - горел огонёк.Валька молчал всю дорогу, молчал и шагавший впереди Михал Святосла-вич. И приземистый домик, чем-то похожий на коробку из-под ботинок, вынырнул из те-

154.

   мноты неожиданно, словно из-под земли вырос.

   Изнутри домика доносились уханье,грохот,шипение,лязг, скворчание, прочие стран-новатые и просто не очень-то приятные звуки - но их перекрывало могучее пение:

   - Я узнал, что люди... такие сильные,

В них налита кровь, жизнь дающая,

И любой удар они выдержат

Ведь не зря железо покорно им.

Ловкой ковкой бить... раскаленное,

И творить... творить - вновь иллюзию,

Им огонь не страшен, и в пламени

Они видят сон, сон спасения!

Голос у певца в самом деле был хороший, как у солиста какого-нибудь многомедаль-ного хора, только с небольшой хрипотцой. Валька заслушался, а Михал Святославич не мешал ему...

- Я узнал, что люди... такие крепкие,

Разрывают сталь, словно ниточку,

Оставляя огонь сознания,

Различающий темное... светлое

   И не даром ввысь устремляются

   К небосклону, виды видавшему,

   Люди, крылья себе сковавшие,

   Золотыми точками ставшие.

И кипящий жар - мерно под воду,

Раскалить! а потом...стужею...

Заживут все ожоги медленно,

И отмоется пепел с фартука.

   Я узнал, что люди... такие слабые -

Телефона обломки по полу!

Батарейки звенят, обижены,

   По углам разлетевшись слезами.

   Ведь за твердостью молодецкою,

   И той прытью - небесной скоростью

Притаился рассудок тоненький...

   Пощади! Убери-ка рученьки!...

Я оставлю гореть без памяти

Раздраженное сердце витязя...

Знаешь... люди такие слабые,

Только с виду они... железные (1.)

   - Пошли, - подтолкнул вздрогнувшего Вальку Михал Святославич.

   - А... да, - Валька двинулся наконец-то с места и поднял голову. Над входом в помеще-ние, над покосившейся металлической дверь, которую, как видно, не открывали полнос-тью сто лет, висела металлическая табличка - красной эмали, с остатками золотых букв:

ЦЕНТ

УПРА НИЯ

ПОЛ И

МО

СССР

   - и золотой звездой, неожиданно яркой...

   Михал Святославич пропустил Вальку вперёд.

   Внутри было... в общем, ни "светло", ни "темно" назвать это не представлялось возможным. В угольной темноте метались алые языки пламени и рассыпались золотые веера, фонтаны и снопы искр. Оглушительно грохал металл, и кто-то огромный тёмным силуэтом высился возле старинной наковальни, вросшей в проломленный деревянный пол. Было жарко, огненно-жарко.

   ____________________________________________________________________________________________________________________

   1. Слова И. Кузнецова

155.

   - Вот, - Михал Святославич слегка подтолкнул Вальку в спину.

   Пение, звучавшее уже без слов, прервалось. Человек опустил молот и повернулся к вошедшим.

   В джинсах, кирзовых сапогах и кожаном фартуке, он сейчас производил не такое уж потустороннее впечатление. По крайней мере, пока Валька не пригляделся к нему под-робнее.