Виктор Егоров - На железном ветру

Около двенадцати Михаил вернулся в пансионат и, сняв шляпу, постучался к мадам Зингер.

— Считаю своей обязанностью сделать вам выговор, мсье Жорж, — с притворной строгостью сказала Эмма Карловна, впуская постояльца в комнату. — Исчезли спозаранку, без завтрака — куда это годится?

— Целиком принимаю ваш упрек, милая тетушка, — с улыбкой сказал Михаил. — Взамен возьмите эти хризантемы.

— О, я не против такого выгодного обмена. Вы на редкость любезный племянник. Завтракали где-нибудь?

— Нет, я бродил по старинным улицам, осматривал «Чрево Парижа» и так увлекся...

— ...Что забыли о собственном чреве. Я скажу Розе, она принесет завтрак к вам в комнату.

— Не стоит затруднять служанку, мадам. Я думаю, она набегалась за утро...

— Да вы альтруист — это приятно. В таком случае ступайте на кухню — кусок мяса и чашка кофе для вас всегда найдутся. Розу я предупредила. А кухню вы найдете внизу, в конце коридора, налево.

— Благодарю, мадам.

Можно было подумать, что хозяйка читала мысли Михаила — ведь именно на кухню ему и не терпелось попасть.

В полутемном помещении, до половины занятом обширной плитой, хлопотала Роза — женщина лет тридцати, с поблекшим лицом. Она пригласила «мсье Жоржа» к столу, подала кусок холодной телятины, хлеб и чашку кофе. Михаил сразу заметил рядом с плитою неплотно прикрытую дверь. Единственное окно упиралось в стену какого-то дома и потому почти не давало света. Оно было забрано железными прутьями — верно, от воров.

Роза оказалась не очень словоохотливой, и все же Михаил узнал, что она с мужем живет в каморке напротив кухни, что муж работает на Центральном рынке и что мадам к ним очень добра.

— Здесь у вас мрачно, как в чистилище, — сказал Михаил, допивая кофе. — А эта дверь, конечно, ведет в ад?

— Нет, мсье, — слабо улыбнулась Роза, — так далеко вы через нее не уйдете. Там всего лишь кладовая, а в ней уголь для плиты.

— А я-то подумал, что это черный ход.

— Он здесь был, мсье. Говорят, когда-то позади дома зеленел сад. А дом принадлежал любовнице какого-то графа или герцога...

— Который и проникал через эту дверь, не так ли?

— Ошибаетесь, мсье, — живо возразила Роза, — Тот аристократ проникал через главный подъезд. А этой дверью пользовались шалопаи помельче.

— Куда же делась наружная дверь?

— Дверь на своем месте, только заперта. Да так давно, что теперь и ключа к ней не подобрать.

— Очень интересная история. Не исключено, что в этой кухне звенели шпаги соперников. Как вы полагаете, Роза?

— Насчет шпаг не знаю, а историй вам здесь расскажут сколько хотите о каждом старинном особняке.

Донцов поблагодарил Розу и ушел к себе. Отпала нужда во вторичном путешествии по каменным трущобам — он узнал все, что ему требовалось.

Вечером, часов около одиннадцати, он заглянул в кухню — там было темно и пусто. Он достал с полки бутылку с остатками прованского масла, которую приметил еще днем, и, стараясь не скрипнуть ни дверью ни половицей, вышел в кладовую. Перебрался через кучу угля — вытянутая рука уперлась в дверь. Нащупал замочную скважину, полил в нее масла. Немного подождав, достал из кармана изогнутый гвоздь, и вскоре рука почувствовала, как мягко подалась щеколда замка. Михаил несильно нажал на дверь; послышался скрип. Дверь оказалась забитой, но гвозди, видимо, проржавели и готовы были поломаться, стоило только приналечь. Пока этого не требовалось — внешне дверь должна выглядеть так, будто к ней не прикасались.

Поставив на место бутылку, Михаил выскользнул из кухни и вернулся к себе.

7

«Искать подступы к Брандту» — с такой мыслью проснулся Донцов на следующее утро. Единственным человеком, который мог бы указать способ проникновения в это шпионское гнездо, был автор анонимного письма. Но прежде следовало его найти. Вернее, найти девушку, что назвалась Кармен. Итак, улица Суффло...

Позавтракав в пансионате — столовая примыкала к кухне, Михаил отправился «поглазеть на Латинский квартал», как он объяснил мадам Зингер. На метро доехал до Люксембургского сада и вышел на бульвар Сен-Мишель. Здесь ему открылся другой, современный Париж — город шумных, широких, прямых магистралей, сверкающих зеркальными витринами магазинов, кафе и ресторанов. Улицу Суффло он узнал сразу — в конце ее вздымалась серая, увенчанная куполом громада Пантеона.

Михаил решил обойти все кафе. У автора письма могло быть свое излюбленное заведение, где его хорошо знали. Но если знали его, то знали и девушку по прозвищу Кармен. Потому что доверить доставку письма Журавлеву он мог только близкому человеку — сестре, жене, дочери.

Улица Суффло имела в длину около четырехсот метров. Михаил прошел до Пантеона и по обеим сторонам насчитал десяток кафе. Недаром говорят: в Париже столько кафе, сколько углов. Кроме того, целая вереница кафе и бистро имелась на улице Сен-Жак, которая пересекала улицу Суффло неподалеку от Пантеона. Неизвестный автор письма вполне мог посещать одно из них. Так же как и любое ближайшее кафе на бульваре Сен-Мишель. Это намного расширяло круг поисков. Можно было пасть духом, но Михаила поддерживала надежда на счастливый случай. Ведь Брандта удалось обнаружить с первой же попытки. Наверняка и в поисках автора письма ему будет сопутствовать удача. Однако в глубине души он сознавал, что шансы на счастливый случай ничтожны и его надежды — всего лишь средство взбодрить себя.

Поравнявшись с домом № 5, он невольно замедлил шаг и взглянул на пятый этаж. Где-то там обитал Журавлев; сейчас он, вероятно, находился на службе. Впрочем, и до этого Михаилу не должно быть дела. Он не имел права вступать в контакт ни с Журавлевым, ни с любым другим официальным представителем СССР во Франции.

Целый час просидел он в кафе на углу бульвара Сен-Мишель. За это время успел от корки до корки прочитать свежий номер «Фигаро» и выпить бокал красного. Он вскидывал глаза на каждого нового посетителя и каждый раз мысленно повторял словесный портрет девушки, которую предстояло найти: античный нос, широкие скулы, овал лица, спрямленный от скул к подбородку, чистая матовой белизны кожа, пунцовые губы, темные большие глаза. Судя по описанию, она обладала яркой, броской красотой, и Михаил был убежден, что узнал бы ее при встрече. Прежде чем покинуть кафе, Михаил подошел к стойке и, взглянув на часы, обратился к буфетчику:

— Я тут назначил свидание одному господину, но не могу больше ждать. Так вот, если он спросит обо мне...

— Простите, мсье, кто он? Возможно, я знаю...

Михаил в задумчивости потер ладонью лоб и удивленно уставился на буфетчика:

— Странно, фамилия вылетела из головы.