Уилбур Смит - И грянул гром

Гарри тихо пережидал начало охоты, сидя на трухлявом, поросшем белыми и оранжевыми грибами пне. Он вынул серебряную фляжку с коньяком из внутреннего кармана. От первого глотка потекли слезы и обожгло язык, но он пересилил себя и приложился снова.

«Ачесон отобрал у меня все самое ценное. Ногу. — Гарри медленно прошелся взглядом от колена до ступни. Он быстро глотнул, закрыл глаза, сделал еще глоток. — Жену. — Он увидел Анну в расплывчатом красноватом свете, когда Син ушел от нее, оставив ее заплаканной, с синяками и разбитыми губами. — Мое мужское достоинство. После того, что Син сделал с ней той ночью, Анна никогда не разрешала мне ласкать ее тело. Но даже тогда оставалась надежда. Теперь мне сорок два года и я девственник. Слишком поздно.

Мое положение. Этот свинья Ачесон выгнал меня из-за Сина.

А теперь он хочет отобрать у меня Майкла!»

В нем снова ожило то предчувствие беды, когда Анна рассказала ему, что встретила. Сина с Майклом в Теунискраале. Все началось с этого небольшого инцидента. В тот день Майкл нашел выцветший регистр, заполненный аккуратным почерком.

— Это почерк дяди Сина?

На сеновале над конюшней он нашел потертое седло. Отполировал его до блеска, пришил новые стремена и год пользовался им. Однажды Гарри заметил на седле инициалы «С.К.» и кинул его в огонь, на котором грелась вода.

Восемь месяцев назад, когда Майклу исполнилось двадцать один год, Гарри позвал его в кабинет, отделанный панелями, и неохотно рассказал о завещании Сина. Майкл, шевеля губами, про себя прочитал бумагу. Потом поднял глаза и дрожащим голосом спросил:

— Но почему он завещал мне свою половину Теунискрааля еще до моего рождения? Почему, папа? Почему он сделал это?

Эта неделя была кульминационной. Им с Анной пришлось использовать все методы, чтобы заставить Майкла отказаться от приглашения на охоту, которое прислал Син. А потом зулусский мальчик, прислуживающий Майклу, сообщил Гарри, что его хозяин каждый день пересекает границу Теунискрааля, забирается на вершину откоса и сидит там дотемна.

«Я теряю его. Он — мой сын, Син только заронил семя. Но он все равно мой сын, и я не позволю Сину отобрать его». Гарри снова поднес флягу к губам и с удивлением обнаружил, что она пуста. Гарри закрутил крышку и сунул флягу обратно в карман.

Раздались выстрелы, послышались крики. Он поднял ружье и зарядил его.

Син видел, как Гарри медленно приближается к нему, слегка прихрамывая и даже не пытаясь отодвигать ветки, хлеставшие его по лицу.

— Не надо уходить со своего места, Гарри, иначе в линии образуется брешь.

Вдруг он обратил внимание на выражение лица брата. Кожа на скулах и носу так натянулась, что края ноздрей побелели. Челюсти нервно сжались, на лбу образовались глубокие складки. Он выглядел больным или смертельно напуганным.

— Гарри, с тобой все в порядке? — Встревоженный, Син пошел ему навстречу, но вдруг остановился, так как брат поднял на него ружье.

— Прости, Син, но я не могу отдать его тебе. Син видел лишь два направленных на него дула и побелевшие от натуги суставы пальцев, сжимавших рукоятку. Один палец лежал на спусковом крючке.

Син испугался. Он не мог сделать ни шагу, его ноги отяжелели и стали как деревянные.

— Я должен, — произнес он. — Я должен это сделать. Иначе ты заберешь его. А потом уничтожишь.

С трудом повернувшись на негнущихся ногах, Син развернулся и пошел на прежнее место. Мускулы на спине онемели и сильно напряглись.

Загонщики подошли близко, он уже отчетливо различал их голоса и щелканье хлыстов. Он поднес свисток к губам и три раза свистнул. Все затихло, лишь странный крик, похожий на звериный вопль, замер в кустах.

Очень медленно Син оглянулся. Гарри ушел.

Ноги Сина задрожали, он опустился на ковер из мягких листьев. Чтобы раскурить сигару, ему пришлось держать спичку двумя руками.

— Папа! Папа! — Дирк подбежал к нему. — Папа, сколько ты подстрелил?

— Двух, — выдавил Син.

— Только двух? — Голос Дирка стал унылым от разочарования и стыда. — Даже Реверенд Смайли обставил тебя. Он подстрелил четырех.

Глава 65

На следующий день Рут уезжала в Питермарицбург. Син вызвался сопровождать ее. Ада, Дирк и несколько новых друзей Рут пришли проститься с ними на станцию. Син попытался помешать ей, пока еще миссис Фридман, участвовать в обсуждении сплетен, что свойственно всем женщинам после веселой вечеринки. Но на его слова «Пора идти, дорогая, поезд скоро тронется» она не обратила никакого внимания, и ему ничего не оставалось, кроме как взять ее за руку и помочь подняться в вагон. Однако она тут же подошла к открытому окну, чтобы продолжить прерванный разговор. Син собирался последовать за ней, но заметил взгляд Дирка и почувствовал себя виноватым перед ним.

— Всего хорошего, Дирк, — нарочито грубо произнес он.

Мальчик подбежал к нему и обнял за шею.

— Ладно, Дирк, хватит. Я вернусь завтра.

— Я хочу поехать с тобой.

— Завтра тебе в школу. — Син попытался вырваться из объятий сына.

Примолкшие женщины наблюдали за ними, и Коуртни-старший почувствовал, что краснеет от смущения. О Боже, ведь он уже не ребенок — ему почти пятнадцать. Син постарался скрыть замешательство и прошептал:

— Перестань, что о тебе подумают люди?

— Возьми меня с собой, папа. Пожалуйста, возьми. — Его голос дрожал.

Раздался звонок, предупреждающий о скором отправлении, и женщины с облегчением вернулись к беседе.

— Ты думаешь, я горжусь тобой, когда ты так себя ведешь? — прошипел он. — А теперь будь хорошим мальчиком и убери руки.

Дирк разомкнул объятия, но у него на глазах выступили слезы.

— Немедленно прекрати! — Син развернулся и вошел в вагон.

Поезд тронулся.

Мальчик бежал за составом, потом остановился. Его плечи содрогались от рыданий, когда он смотрел на отца, стоявшего у окна.

— Дирк, папа завтра вернется. — Ада подошла и положила руку ему на плечо, чтобы утешить.

— Он не любит меня, — шептал мальчик. — Он даже не…

— Конечно любит, — быстро перебила его Ада. — Просто так получилось…

Но Дирк не дождался окончания фразы. Он сбросил ее руку, развернулся и, не разбирая дороги, спрыгнул с платформы, перелез через заграждение и побежал по полю, чтобы перехватить поезд на вершине холма.

Он бежал с искаженным лицом, размахивая руками в такт движению, а острая трава резала ноги. Впереди печально свистел паровоз, минуя плантацию Ван Эссека.

В пятнадцати ярдах от холма поезд стал набирать скорость. Дирк не мог догнать его, хотя отец ехал в предпоследнем вагоне.

Мальчик остановился, тяжело дыша и напряженно вглядываясь в мелькающие окна.