Владимир Листов - Чекисты рассказывают. Книга 4-я

Заканчивалось письмо вопросами:

«Как мне быть? Как вести себя, что сказать, если будут снова предлагать работать на них?»

«Смелый» передал об этом в Центр, который разрешил Галине дать согласие.

Галина понимала, что, хотя ее и оставили в покое, не допрашивают больше, о ней помнят, больше того, с нее не спускают глаз. Фурман, когда приезжает к ним, всегда улыбается, спрашивает:

— Как идет дело, фрейлейн Галина? Как жизнь? — и, не слушая ее ответа, продолжает: — Ты красивая девушка, все будет карашо. Старайся.

Вестгоф относился к ней покровительственно.

— Ты, если что нужно, обращайся ко мне. Только будь откровенна, ничего не скрывай от меня. Мы же с тобой русские, свои люди. Ты на меня не обижаешься, что тогда пришлось тебя допрашивать? — допытывался он. — Сама понимаешь — служба.

Спрашивая, он пристально смотрел ей в глаза. На прощанье долго тряс руку и наставительно поучал:

— Ты тут веди себя прилично. К тебе все хорошо относятся. Герр капитан Фурман о тебе хорошего мнения. Будь благодарной. — Галина кивала в знак согласия. Она начинала входить в роль. Не зря же она хотела когда-то стать артисткой…

Если раньше Галина боялась встречи с Фурманом, то сейчас она ждала возобновления прерванного тогда разговора.

Разговор на этот раз был продолжен не Фурманом, а Вестгофом, который долго и нудно говорил ей о великой освободительной миссии германской армии, о благе, которое несет эта армия народам. Ее счастье, что она встретила на своем пути таких людей, как Фурман и сам он, Вестгоф. Они сделали для нее много, оказали ей доверие, но и она должна постараться оправдать это доверие.

— Я стараюсь, Валериан Аполлонович, на меня не может обижаться Анна Карловна. Я все делаю так, как она велит.

— Да я не об этом, — поморщился Вестгоф. — Речь идет о другом. Ты помнишь последний разговор с герр капитаном?

— Помню.

— Твое положение серьезнее, чем ты думаешь. Сегодня ты должна ответить нам окончательно, согласна ли ты с нами работать?

— Что я должна буду делать?

— Да или нет?

После продолжительной паузы она выдавила из себя: «Да, согласна».

Небольшое приземистое помещение вокзала было многолюдным, но притихшим. Пассажиры сидели над своими узлами, чемоданами и кошелками, разместившись кое-как на скамейках и прямо на полу. Тускло блестела под потолком единственная лампочка.

Андреев прошел по залу, переступая через протянутые ноги и узлы, стараясь не задеть дремавших, измученных дорогой людей, заглянул в кабинет к начальнику станции. В кабинете никого не было. Возвращаясь к выходу, он еще раз внимательно осмотрел находившихся в зале пассажиров. Эта уже стало его профессиональным навыком. Его внимание привлек лейтенант с петлицами артиллериста, дремавший на скамейке. Он сидел спиной к входной двери, между стариков и молодой женщиной. Лейтенант был не единственным военным в зале, но бросился в глаза Андрееву именно он. То ли его черные петлицы в то время, когда все военные носили полевые защитного цвета, то ли слишком сжатые в гармошку новые хромовые сапоги, но Андреева он явно заинтересовал. Направляясь к выходу и делая вид, что не обращает на него внимания, он в то же время обдумывал, как лучше проверить у лейтенанта документы. Андреев вышел на перрон и тут увидел в его дальнем конце патруль. Андреев узнал офицера комендатуры и окликнул его. Патрульные остановились, и старший лейтенант подошел к Андрееву.

— Вы уже были здесь на станции?

— Да, были.

— И документы проверяли у пассажиров?

— Проверяли.

— Когда это было?

— Часа три тому назад. Сразу как заступили на дежурство.

Они вошли в вокзал. Андреев показал глазами в сторону лейтенанта и тихо спросил:

— Был лейтенант на станции, когда проверяли документы?

— Нет, кажется, не был. Не помню такого.

Андреев попросил старшего патруля проверить документы у военных, а лейтенанта пригласить к начальнику станции.

Через некоторое время дверь открылась, и в кабинет, где сидел Андреев, вошел лейтенант, а за ним старший патруля. Бойцы-патрульные остались в зале. Старший патруля положил на стол перед Андреевым документы лейтенанта, который остановился в двух шагах от стола. На одутловатом лице лейтенанта, кроме естественного выражения недовольства тем, что его разбудили и потревожили, ничего другого прочесть было нельзя.

Перед Андреевым лежали удостоверение личности и командировочное предписание. На первый взгляд они были в полном порядке.

— Куда едете, лейтенант Брюханов? — спросил Андреев, внимательно рассматривая документы.

— В Горький, товарищ капитан. В командировке указано.

— Давайте, лейтенант, все ваши документы остальные, какие есть.

— Это что, обыск?

— Ну зачем, же? — стараясь быть спокойным, ответил Андреев.

— Пожалуйста, — зло сказал Брюханов и, сунув руку за борт шинели, в тот же миг выхватил пистолет и выстрелил в Андреева. Пуля, взвизгнув, ударила в стену. В следующее мгновение он рванулся в дверь.

Когда Андреев выскочил на перрон, лейтенант достиг уже стоявшего на путях товарняка. Еще секунда — и беглец скроется. Раздумывать было некогда. Андреев прицелился и выстрелил. Убегавший дернулся и стал медленно оседать на землю, не выпуская из рук поручней.

Андреев подбежал к нему, держа в руке пистолет.

Опустившись на колено, он взял руку лежавшего на боку у подножки вагона вражеского лазутчика и тут же опустил. Тот был мертв.

Во вторник на почтамте с Прихожаном встретился интендант третьего ранга Гусев, который утром с разрешения начальника штаба полка по делам службы выехал в город. Быстро управившись с делами, он помылся в бане, а затем направился на почтамт. Но пришел туда раньше намеченного срока. Сидел на скамейке в сквере, просматривал газету. Заметив Прихожана, подошел к нему не сразу, а какое-то время выждал. Разговор длился всего две-три минуты, и сразу Гусев уехал к себе в часть.

Прихожан рассказал, что после обмена обусловленными фразами Гусев сердито спросил:

— Почему не приходили на явку?

— Так получилось, не мог вырваться, служба…

— Служба… Больше так не делайте. Что нового?

— Новости есть, я все написал, но побоялся взять с собой.

— Ладно. В пятницу я заеду в госпиталь, передадите. Только без фокусов. Договорились?

— Договорились.

Гусева решили пока не трогать. Исходили из того, что у него, кроме Прихожана, возможно, есть еще кто-то. Глаз, конечно, с него не спускали.

Случай на станции всерьез беспокоил работников отдела Кленова. Не сам по себе случай. На войне бывает всякое. Беспокоило то, что ничего не было ясно.