Валентина Ососкова - Самый маленький офицер

Тиль безучастно пожал плечами и даже не ответил. Сиф прикусил губу, судорожно соображая, что надо делать… Подошёл командир, поглядел на них обоих, ничего не спросил и просто тихо посоветовал:

– Оставь его. Тут ничего не сделать.

– Но…

– Сиф, это просто надо перетерпеть. Ты – смог. Твоему другу лучше найти врача.

Сиф замотал головой. Расставаться с Тилем он не собирался, и сейчас, и вообще, и…

– Пойдём, Сиф. Князь ждёт.

Сиф беспомощно посмотрел на Тиля, ненавидя себя за эту беспомощность, вздохнул и, не дожидаясь следующего оклика, нехотя встал.

… К крепу, историческому сердцу города, пошли пешком. Сиф тащился позади всех, даже неспешного советника, пытаясь разобраться в себе и окружающих. Алёна, наоборот, вместе с Иосифом Кирилловичем беззаботно шагала впереди, наслаждаясь этой странной ситуацией, когда сам Великий князь запретил вспоминать о его титуле. Волшебное слово «инкогнито»…

Креп выплыл на них неожиданно. Всё время зубцы его стен виднелись где-то вдалеке, между домами, а неожиданно крепостная стена выросла прямо над путешественниками, укутав их густой, зябкой тенью. Улица развернулась в мощёное бульварное кольцо, опоясывающее креп, и зазеленела липами. Время цветения ещё не наступило, а то, наверное, в воздухе витал бы такой аромат, что силу его можно было бы исчислять в микрорентгенах…

Креп был сердцем города. Голова – бизнес-центр – располагалась за ним, на другом берегу пока невидимого отсюда озера, а вот сердце находилось здесь, за старинными крепостными стенами.

Сиф задрал голову, осторожно наклоняя её вбок, чтобы не тревожить рубец на спине.

– Ого…

Алёна рядом зашуршала страницами купленного в гостинице путеводителя и тоном опытного экскурсовода известила:

– Креп на этом месте изначально был построен в девятом веке. Однако те стены, которые мы видим, возведены только в шестнадцатом, когда граница с Выринеей пролегала буквально в тридцати километрах отсюда. Несмотря на напряжённую обстановку в стране, горожане сами потребовали полной перестройки крепостных стен, на три года, фактически, оставив город без защиты. Согласно летописям, на строительство скидывались всем миром. Любопытно, что, – Алёна на мгновенье замялась, перелистывая страницу, – Выринея не только не использовала шанс захватить город без длительной осады, но и помогала. Существует легенда, что некто Макар Тиряй ездил на поклон к выринейскому князю, обещая добровольное присоединение Дикея, когда-де, город не будет бояться заявить об этом горьевскому князю. Однако как только строительство было окончено, Дикей оказался от любых обязательств. Выринейские войска выжгли посадские земли, а вот новые крепостные стены взять не смогли. В то же время к Дикею подоспели забольские войска, и выринейцы бежали с большими потерями… Вот так вот раньше развлекались, – закончила Алёна уже обычным голосом.

Сиф взглядом оценил высоту стен и присвистнул: ничего себе «развлечение».

– А Макар? – спросил вдруг он.

– Что «Макар»? – удивилась Алёна.

– Ну, Макар Тиряй… Который к выринейцам ездил. Что с ним стало?

Алёна внимательно посмотрела в текст и покачала головой:

– Не знаю… Тут не сказано.

Сиф вздохнул, а в памяти вдруг всплыл совершенно незнакомый голос, говорящий с теми же «экскурсоводческими» интонациями, но по-забольски: «… Сам же Макар был зверски убит выринейцами, когда они осознали, что были им обмануты… Илей, не подпрыгивай!.. У крепостной стены в конце девятнадцатого века был установлен памятник Макару, надпись на постаменте которого гласила: «Не убоялся»…»

Сиф вздрогнул, очнувшись, но последние слова прозвучали вслух. Это Великий князь зачитал надпись – памятник находился здесь же.

– Да, внушительный мужик, – заметил он, разглядывая здоровенного бронзового Макар в рубахе и островерхой шапке. – Только странная какая-то мораль получается. Обманул, поплатился за обман – а вот глядите-ка, национальный герой.

– Почему же, вполне по-забольски поступил, – Заболотин тоже подошёл к памятнику. – Главное – независимость, а если надо, можно с кем угодно договориться – временно, разумеется. Перетерпеть чуть-чуть… А если кто поплатился – не повезло. Мученик за свободу, значит… Прости, Сиф.

– Да ничего, – буркнул Сиф, которого не покидало ощущение, что он уже здесь когда-то был, и ещё тогда ему эта история с Макаром категорически не понравилась. – Всё так и есть. Поэтому и войну продули – всё раздумывали, терпели, договаривались, не признавая, что давно уже всё про… кхм. Если бы не русская армия, в общем… Может, уже пойдём?

– Пойдём, – согласился князь и продолжил уже на ходу, обходя памятник: – Зато упрямство и желание всё провернуть по-своему – видать, тоже национальная черта. И этому можно позавидовать. Сколько испытаний Забол вынес – и до сих пор ведь жив-здоров…

Сиф пожал плечами. Он не мог определиться, считать ли себя забольцем или русский офицер (даже если унтер-офицер) так не может, поэтому и к словам о Заболе относился двояко.

… На мостовой у постамента лежал листок бумаги. Сиф на ходу наклонился, поднимая его, и пробежал глазами.

«Мы – Забол, и мы за мирное урегулирование конфликтов! – гласила цветастая листовка. – Политика в нынешнем её виде – грязная вещь, где всё решается горсткой так называемых «сверхдержав», а отдельные свободные страны не имеют права даже выбирать свою судьбу!

Мы – Забол, мы твои соседи, друзья, сослуживцы, ты каждый день видишь нас на улицах Дикея. Но мы хотим свободы и мира.

Мирная политика! Свободная политика! Самостоятельность и своя судьба!»

Сиф поморщился: агитка уж больно точно повторяла весь тот бред, в который верил наученный Хамелеоном Тиль. Потом перевернул листок и обнаружил на обратной стороне продолжение.

«Если тебе не безразлична судьба твоей страны и твоего города – приходи 1 июня на Крепостной бульвар, к памятнику нашего героя, Макара Тиряя!»

Скомкав листовку, Сиф метко забросил её в урну, мимо которой проходил, и коротко пояснил в ответ на вопросительный взгляд командира:

– Реклама.

И, в общем-то, почти не солгал.

Алёна вновь убежал вперёд, купила в сувенирном ларьке бейсболку со стилизованными силуэтом крепа над козырьком и, нацепив, как ребёнок вовсю наслаждалась жизнью. Иосиф Кириллович шёл следом и поглядывал на девушку с тёплой улыбкой, а по бокам от него топали Краюхи, в меру недружелюбные по отношению к окружающему миру, как и положено телохранителям. Заболотин держался позади – это его место тоже считалось «классическим». В хвосте шли Сиф и Одихмантьев – сегодня юный фельдфебель мог потягаться с княжеским советником в задумчивости.