Ростислав Самбук - Ювелир с улицы Капуцинов

Переполненный вагон бросало, с боку на бок, он дребезжал, как-то скорбно хрипел, словно жалуясь на свою судьбу. В давке Катрусю прижали к стене так, что она не могла даже пошевельнуться. Но и это не испортило ей настроения. Звонкая мелодия, привязавшаяся еще с утра, как бы нарастала и звучала в ее сердце все сильнее; лицо девушки освещала широкая улыбка, которая резко контрастировала с грустными, сердитыми и изнуренными лицами пассажиров. Какая-то небрежно причесанная худая женщина, увидев улыбающуюся Катрусю, нарочно больно толкнула ее локтем, но девушка не обиделась: она понимала этих голодных и изнервничавшихся, озлобившихся людей. Однако чем могла она им помочь? Ведь не крикнешь на весь вагой: “Держитесь, товарищи! Советские войска не сегодня-завтра будут в городе!”

А женщина, бросив на Катрусю гневный взгляд, направилась к выходу. Девушка вышла за ней и свернула в сторону Люблинского рынка.

Катруся любила свой город. Ей нравилось в нем старое и новое; эти контрасты как раз и определяли своеобразный облик города. Старинный монастырь XV века, дома с узкими окнами, а рядом современная площадь с большими клумбами и газонами. Средневековая ратуша с башней – и новый дом с большими зеркальными окнами. Узкая улица, вымощенная, вероятно, еще цеховыми мастерами, и асфальтированный проспект, обсаженный каштанами. Все тут родное: в этой гимназии она училась, а здесь жила ее подруга. Это ее город, потому и спешит она к Евгену Степановичу, чтобы иметь возможность снова свободно бродить по излюбленным улицам, не встречая больше эти наглые морды, эти зеленые мундиры.

Катруся посмотрела на часы: двадцать минут восьмого, надо поторопиться, чтобы не опоздать на работу. Она ускорила шаг. Вон уже и базар…

На углу Катруся на мгновенье остановилась, озираясь, не следит ли кто-нибудь, и быстро направилась в сторону знакомого дома.

– Фрейлейн Кетхен! – услышала она вдруг. – Подождите!

На противоположной стороне улицы человек в военном мундире. Солнце било в глаза, и Катруся не сразу узнала, кто окликнул ее. Присмотрелась – фельдфебель Штеккер. Улыбается, приветливо машет руками.

– Вы на работу? – кричит. – Пойдемте вместе!

Как быть? О ее встречах в мастерской с Зарембой знает лишь Петро. Даже Галкину неизвестно, каким путем приходят к нему шифровки Евгена Степановича. Что ж, придется заглянуть сюда после работы. Перебежала улицу.

– Вы сегодня рановато, камрад Штеккер…

Только теперь заметила, что оживление его напускное – фельдфебель явно чем-то очень обеспокоен.

– Новость, фрейлейн Кетхен, – шепчет, – неприятная новость…

– Что случилось?

– Вчера получен приказ: несколько офицеров, а с ними и меня переводят в Дрезден.

– Ничего нельзя поделать?

– Приказ, – развел руками Штеккер. – Сегодня сдаю дела…

– Боже, как это нехорошо, – вздохнула Катря.

– Вы, фрейлейн Кетхен, умная девушка, в обстановке разбираетесь не хуже меня. Ждать уже недолго, – наклонился к Катрусе, – скоро здесь будет Советская Армия.

– Кому сдаете дела?

– Унтер-офицеру Францу Хирше. Будьте с ним осторожны – он из мелких лавочников, принимал участие в путче… хвастается этим.

– Как все это обидно!.. – никак не могла успокоиться Катруся.

Штеккер взял девушку под руку.

– Ничего не поделаешь, – печально произнес он. – Для меня это тоже большой удар.

– В Дрездене вам будет труднее? – спросила Катруся.

– Посмотрим. Гитлер полагает, что разгромил наши организации. Но они существуют! В глубоком подполье, а все же существуют! Думаю, принесу и там пользу.

Они как раз дошли до угла. Катруся оглянулась на дом, в котором помещалась мастерская, вздохнула, сожалея, что не успела заглянуть к Евгену Степановичу. Девушка совершенно не подозревала, какая ее там ждала западня…

Двух неизвестных в штатском, которые шли за ним до самой мастерской, Евген Степанович заметил чуть ли не сразу. Закрыл за собой дверь, накинул тяжелый железный крючок и осторожно выглянул во двор через окно смежной комнаты. Ничего подозрительного не заметил. Может, не знают про второй выход из мастерской, а может, он просто стал пугливым?

“Спокойно, – приказал самому себе, – сейчас мы все проверим”.

Проскользнув в незакрытые ворота, посмотрел на улицу. Кажется, никого. Юркнув в соседний переулок, стал в подъезде, сделав вид, что завязывает шнурок на ботинке. Через несколько минут мимо него прошли те двое. Весьма опытные, ибо, даже не взглянув в его сторону, не остановились, а быстро прошли, словно озабоченные чем-то люди, которых вовсе не интересует, что происходит вокруг. А еще через несколько секунд на углу появился высокий седой человек. Стал, словно дожидался кого-то, спиною к Зарембе.

“Так, так… Теперь, товарищ Заремба, поступайте, как знаете… На этот раз вам, пожалуй, вряд ли удастся ускользнуть…”

С безразличным видом медленно двинулся улицей. Что-то насвистывал. Остановился, отломил веточку с дерева и пошел, небрежно помахивая ею. Пускай думают, что он ни о чем не догадывается, пускай идут за ним, надеясь наскочить еще на кого-нибудь. Ему нужен час, час – не больше, чтобы обмануть бдительность агентов. Катруся завтра наведается в мастерскую. Возможно, они заподозрят ее. От нее нить потянется к Кирилюку – и конец фирме Карла Кремера. А может, они уже размотали эту нить? Но что бы там ни было, он должен немедленно предупредить Петра и Катрусю.

Евген Степанович вышел на Студенческую улицу. Те двое остановились на противоположной стороне, рассматривая рекламный щит, а третий подошел к киоску с минеральными водами и велел налить себе стакан. Заремба тоже утолил “жажду” и пошел в направлении оперного театра. Не доходя до ресторана “Жорж”, заглянул в магазин солидной немецкой фирмы, торговавшей готовым платьем и верхней одеждой. Перекинулся несколькими словами с продавцом, примерил плащ, но не купил, – дескать, не понравился. Сразу же рядом начал прицениваться к костюму один из агентов, а другой дежурил у входа в ма shy;газин.

Немного дальше Евген Степанович остановился перед зеркальной витриной комиссионного магазина, потом вошел в магазин, перебрал чуть ли не все имеющиеся там плащи, ворча, что ничего подходящего нет. Как бы нечаянно толкнув агента, который тоже “интересовался” плащами, двинулся дальше. Он решил посетить три-четыре магазина, чтобы короткая и такая нужная встреча с Фостяком не бросилась в глаза гестаповцам и не привлекла их внимания именно к магазину Карла Кремера.

В третьем магазине плащей не оказалось, и Евген Степанович стал примеривать легкое летнее пальто. Он так придирчиво щупал и осматривал его, что хозяин уже обрел надежду сбыть, наконец, эту заваль. И был очень разочарован, когда Заремба, так ничего и не выбрав, собрался покинуть магазин.