Николай Панов - В океане

На карте, вокруг желто-коричневых, изрезанных фиордами берегов Скандинавии, по голубизне двух океанов тянулась тщательно вычерченная штурманами нить — намеченный курс каравана. Линия, начинаясь от Балтийского моря, вдавалась острыми углами в шведский порт Гетеборг и в норвежский — Берген. Она огибала самую северную оконечность Европы, уходила в простор Ледовитого океана.

Начальник экспедиции провел платком по гладко выбритой голове. Просматривал записи, сделанные во время доклада. Тяжелая, прорезанная сетью голубых вен рука легла на сукно стола.

— Ну что же, товарищи… Как будто подготовились к выходу не плохо… Вопросов к докладчикам словно бы нет… Так, так…

Сливин вчитывался в свои заметки.

— По сообщению штурманской части… Вы, капитан второго ранга, не очень полагайтесь на прогнозы… В одном из прошлых походов, тем же маршрутом, синоптики давали сплошной штиль, а корабли чуть не навалило штормовым ветром на скалы… Стало быть, лоцмана впервые примем на борт у Треллеборга?

— У Треллеборга, — вытянулся капитан второго ранга Курнаков. — Подойдет датчанин, будет вести нас Зундом в Каттегат.

Прошу сесть… По докладу капитана третьего ранга Андросова тоже все ясно… Темы намеченных политзанятий… Будет укомплектована новыми книгами библиотека, перенесенная с дока на ледокол… Обеспечить передвижками док, «Пингвин» и «Топаз»… Хорошее дело! Описки закупленных книг доложите мне.

Есть, доложить списки, — поднялся с кресла Андросов. — Разрешите маленькое дополнение?

Сливин кивнул.

По инициативе комсомольской организации библиотекарь Ракитина производит опрос личного состава для выяснения, кому какие книги хочется прочесть в пути.

Верно, спрашивала она и меня, — улыбнулся Сливин.

— Татьяна Петровна уже связалась с местным книжным коллектором, — продолжал Андросов. — Там обещали обеспечить нужный нам подбор книг…

Приятная девушка Таня. Вот бы ее сюда в каюткомпанию вместо этого вашего дракона — Глафиры! — шепнул белокурый Игнатьев штурману ледокола Чижову.

Тогда бы она библиотекарем быть не могла. Обслужить кают-компанию — работа на целый день, — деловито откликнулся Чижов.

Начальник экспедиции кончил просматривать свои заметки…

Бесшумно вращались пропеллеры, из иллюминаторов потянуло предвечерней прохладой.

Сливин с удовольствием расправил плечи, погладил бороду, окинул присутствующих взглядом. Командиры «Пингвина» — буксирного корабля и «Топаза» — посыльного судна, сидя в конце стола, шепотом говорили друг с другом, но теперь повернули к Сливину загорелые лица.

— Итак, товарищи, в основном закончена подготовка к походу, — оказал Сливин, вставая. — В дни мира мы, военные моряки, должны выполнить с честью важное задание правительства. Моряки «Прончищева» нам помогают отлично.

Сливин значительно помолчал.

— Прошу всех помнить. Много дней проведем в водах иностранных государств. Капитан третьего ранта Андросов не напрасно подчеркивает необходимость познакомить личный состав с историей, этнографией, теперешними политическими режимами Швеции и Норвегии. Посещение иностранных государств — новая возможность для нас укрепить дружбу с народами, которые мы защитили от гитлеровского ига.

Сливин вновь обвел взглядом сидящих вокруг стола.

— Мы призваны помочь растущему нашему гражданскому флоту перегонкой на Север плавучего дока для ремонта ледоколов, траулеров, пассажирских судов. Уверен — каждый отдаст все свои силы и способности делу успешного завершения похода. Во всяком случае, если пойдем без задержек, будем в пункте назначения до наступления осенних штормов.

В круге иллюминатора сияла голубизна безоблачного неба. От стоящего в соседнем бассейне военного корабля стали доноситься чистые звоны отбивающих время склянок…

На мостике «Прончищева» Фролов поднял бинокль, стал медленно вести им слева направо. По военной привычке тщательно просматривая море и берег.

Скоро время сдавать вахту Жукову — новому сигнальщику экспедиции.

Неплохой малый Жуков, шустрый парнишка… Сперва попробовал было заноситься, хвастать — что он, дескать, боевой моряк, в дни войны ходил на Ханко, имеет звездочку, медали «За отвагу» и «За оборону Ленинграда». Но он, Димка Фролов, тоже гангутец, оборонявший Ханко, а потом служивший всю войну за Полярным кругом, рассказал ему только один-два из своих боевых походов, и парень сразу стал держаться по-другому…

Фролов вел биноклем по береговой черте.

В светлом, сдвоенном круге возникли и поползли вбок квадратные плиты набережной.

Зачернели чугунные тумбы кнехтов, стальные тросы закрепленных вокруг них швартовов.

Качнулись поручни деревянных сходней, перекинутых на стенки с бортов кораблей.

Взгляд Фролова скользнул дальше — по воде рейда, гладкой, как асфальт, радужной от нефтяных разводов.

В окуляры бинокля вошли борта кораблей. Бинокль уперся в прямоугольную громаду дока посреди рейда.

«Вот так махина! — уже не в первый раз с уважением подумал Фролов. — Целый плавучий завод. Отсюда его боковые башни кажутся не очень большими, но матросы рассказывали — в них скрыта целая электростанция, освещающая док, приводящая в движение его лебедки и краны… В этих башнях расположены жилые помещении, камбуз, ремонтные мастерские. А на нижней палубе, огромной, как стадион, сразу могут ремонтироваться несколько кораблей. И размещенные по краям этой палубы, вдоль башен, две старые океанские баржи занимают на ней не очень много места…»

«Прончищев» принимал с набережной последние грузы. Матросы, выстроившись у сходней, передавали из рук в руки ящики, мешки с продуктами. Работал разгрузочный кран. Грузовики один за другим уходили в тесные портовые переулки, в сторону оттененных зеленью красных черепичных крыш.

«Скоро в море, — думал Фролов, глядя на очертания дока, — трудно себе представить, что наш „Прончищев“ впряжется в эту громадину, потянет ее за собой через два океана».

С дока слышался отдаленный грохот металла о металл, по его нижней палубе двигались фигурки матросов…

«А интересно получается в жизни. Вот где, значит, пришлось встретиться с боцманом Агеевым… Оказы вается, вместе пойдем в поход, — он на доке, я на ледоколе. Он — мичман, по-прежнему военный моряк, я — моряк ледокольного флота, гражданский теперь человек».

Вдруг стало горько, что списался с военных кораблей.

«А вот боцман Агеев ее описался. Не списались и капитан второго ранга Медведев и капитан-лейтенант Бубекин, отчаянный моряк, ходивший на „Геринга“ в торпедную атаку…»

Услышав от Жукова фамилию командира «Ревущего», сразу вспомнил об этом подвиге северных моряков.