Mushoku Tensei: Крестьянин с копьем - Виталий Петров

не чета Ратакии или Милишону, хотя с последним спорно. Широкие улицы, выложенные гладким камнем, тянулись от центра, где стояли особняки знати, окружённые стражей в начищенных до блеска доспехах, до окраин, где теснились дома ремесленников, лавки и таверны с облупившимися вывесками.

Рынок, который я видел при въезде, гудел, как улей: ряды с разноцветными тканями, специями, чьими ароматами можно было захлебнуться, оружием, магическими свитками, которые искрили, если поднести руку слишком близко. Толпы людей — торговцы, авантюристы, зверолюди с кошачьими ушами или чешуйчатыми хвостами, — сливались в один бесконечный поток. Шум стоял такой, что в первый день я мечтал только о тишине.

И вот она, тишина, в этом номере, где мы с Элинализ просто валялись и болтали ни о чём, позволяя усталости медленно вытекать из костей.

Элинализ лежала на своей кровати, закинув руки за голову.

Её светлые волосы, обычно аккуратно заплетённые в две пышные косы, теперь растрепались по подушке, словно золотистый водопад. Она сменила своё привычное облачение на простую льняную рубаху и белые трусы — другой одежды на ней не было. В таком виде она выглядела, как мечта любого мужика в таверне: длинные ноги, изящные черты лица, глаза, в которых всегда таилась искорка насмешки. Но сейчас в ней не было той хищной энергии, что обычно окружала её, как аура. S-ранговая эльфийка, ветеран Клыков Чёрного Волка, она пережила тот же ад, что и я: грязные дороги, нападения, ночи без сна, когда каждый шорох Ублюдка мог означать смерть. И теперь, похоже, она тоже хотела просто выдохнуть, раствориться в этой тишине, как я.

— Эрик, — лениво протянула она, глядя в потолок, где колыхалась паутина. — Э-эрик.

— М?

— Как думаешь, сколько можно так валяться? Я серьёзно. Мы уже второй день, как мешки с картошкой, только без картошки.

— Да хоть месяц, — буркнул я, почёсывая затылок и переворачиваясь на бок, чтобы видеть её. — У меня куча денег от Гильдии плюс доля с трофеев. Хватит, чтобы зад с кровати год не поднимать.

Она хмыкнула, её губы изогнулись в полуулыбке.

— Вижу, сильно тебя дорога вымотала.

— Знаешь, когда я в деревне фантазировал об авантюристкой жизни, — начал я, глядя на трещину в стене. — То искренне считал, что она состоит из покорений подземелий, находок древних сокровищ, эпичных битв и посиделок в тавернах с друзьями. И вроде бы, формально всё это есть, но перемещение по миру в телегах — это придумали демоны, не иначе. Я не люблю ныть, но это просто охренеть можно. Восемь месяцев грязи, ливней, разбойников, обвалов… и Лошадиного Ублюдка, который, клянусь, был послан мне в наказание за все грехи.

Элинализ рассмеялась, её смех был звонким, но не издевательским, а каким-то тёплым, почти сочувствующим.

— Ну, ты всё излишне драматизируешь, Эрик. Далеко не каждый авантюрист решит отправиться в кругосветное приключение, как мы. Это дорогое удовольствие и, как ты сам прочувствовал, не самое удобное. Обычно все сидят в городах, вылазят на задания, где дорога занимает не больше недели. Есть, конечно, точки притяжения — крупные подземелья, древние руины, где собираются группы за жирными миссиями, но это для тех, кто хочет расти, а не топтаться на месте. Клыки тоже сначала ошивались только в Асуре, брали местные контракты, но потом Пол загорелся идеей покорять новые горизонты. Говорил: «Слава о Клыках должна распространяться быстрее нас самих». Отчасти так и вышло. О нас до сих пор помнят, как ты сам мог наблюдать, хоть группа распалась почти два года назад. Если бы не встреча Пола с Зенит… — она замолчала, её взгляд стал чуть отстранённым, словно она вспоминала что-то личное. — Может, мы бы ещё большего достигли. Но это уже лирика.

Она повернула голову и посмотрела на меня. Её глаза лучились привычной насмешкой, но сегодня в них была ещё и усталость — глубокая, почти осязаемая. Я знал этот взгляд. Он появлялся у неё в редкие моменты, когда она снимала маску беззаботной авантюристки.

С Лирой мы расстались вскоре после приезда в Арс. Как только въехали в город, она повела нас к своему знакомому — торговцу по имени Гарон, толстому, с бородой, как у дворфа, и хитрым взглядом, который будто оценивал тебя на вес золотых монет. Гарон собрал ещё пару своих дружков — тощего алхимика с нервным тиком и женщину-мага с татуировкой дракона на шее. Они выкупили все наши драконьи трофеи: кости, шкуру, клыки, даже вонючие внутренности, которые мы тащили в её магических вазах, пропитанных заклятием сохранности.

Цена вышла неплохая — примерно на 10–15% больше, чем если бы мы продавали всё по частям в мелких городах и деревнях на пути. Шестьдесят золотых ассурийских монет от Гильдии за «убийство» бродячего дракона плюс эта сделка сделали меня богаче, чем я был когда-либо. Но, если честно, я бы отдал эти проценты, лишь бы не терпеть восемь месяцев дерьма: ливни, что превращали дороги в болото, обвалы, от которых мы чудом уворачивались, разбойников, чьи лица я до сих пор видел во снах, и Лошадиного Ублюдка — твари, чьё имя стало для меня синонимом всех бед. Но что есть, то есть. Мы с Лирой поделили деньги, где она не забывала про свою долю, добрав те самые сорок процентов, пожали друг другу руки и попрощались на доброй ноте. Она ушла заниматься своими торговыми делами, имея на руках кучу денег и часть ваз, а мы с Элинализ сняли этот номер и рухнули на кровати, как два мешка.

— Слушай, — вдруг сказала Элинализ, садясь на кровати и глядя на меня.

Она подтянула колени к груди, обхватив их руками, и её рубаха слегка задралась, обнажив тонкую полоску кожи на талии.

— Мы ведь теперь в Арсе. Город большой, таверны полны, задания в Гильдии на любой вкус. Не хочешь сходить, посмотреть, что там предлагают? Или… — она чуть улыбнулась, и я сразу понял, к чему она клонит. Её голос стал мягче, взгляд — опаснее, как у кошки, которая заметила мышь.

— Элинализ, — я постарался звучать спокойно, хотя её тон уже начал действовать мне на нервы. — Если мне захочется развлечься, я найду таверну. Или просто посплю ещё день. Очень интересное занятие. Кровать, в отличие от тебя, не пытается меня уломать. Я отдаюсь ей по искренней любви, а не по принуждению.

Она фыркнула, откинулась на подушку и махнула рукой, будто отгоняя мои