Адепт не хуже прочих - Павел Николаевич Корнев

— Не так надо! — отмахнулась черноволосая пигалица.

— И всё же?

— Мне б червового короля, — печально улыбнулась Заряна.

— Сдвинь! — попросил я, поменял местами верхнюю и нижнюю части, вскрыл карту и продемонстрировал червового короля.

Заряна ойкнула от изумления, её подружка с подозрением поглядела на меня и попросила:

— Пиковую даму!

Справился и с этим, и даже комбинацию «дорога», «дом», «любовный интерес» подобрал как надо. Ну а потом просто развлекал барышень простенькими карточными фокусами. Удивительное дело — обе пришли от них в совершеннейший восторг, даже дуться перестали.

Всё испортил стук в дверь.

Заряна поднялась было из-за стола, но Беляна попросила:

— Лучезар, проверь, кого ещё принесло. Мы никого не ждём.

Я вышел в крохотную прихожую, распахнул дверь и шагнул на улицу, заставив податься назад явно не ожидавшего столкнуться здесь со мной Буремира.

— Я к Заряне! — объявил он, справившись с мимолётной растерянностью. — Будь так любезен освободить дорогу!

Для начала я приложил к губам указательный палец, а, призвав дворянчика к тишине, произнёс:

— Если ты здесь сам по себе, то посторонюсь, не вопрос. А вот если прийти надоумил Цареслав, то хорошенько подумай, стоит ли пятнать честь дворянина такого рода игрой. И стоит ли просьба… — тут я позволил себе гаденькую улыбку, — нового друга погребения в урне. И это если вовсе получится собрать хоть сколько-нибудь твоего пепла.

— Да ты…

И вновь я выставил перед собой указательный палец.

— Прежде чем бросаться словами, о которых вскорости придётся сильно пожалеть, спроси-ка лучше Цареслава, почему он вдруг сдал назад. Кого испугался? Ну не меня ведь в самом-то деле, так?

Буремир открыл рот, закрыл его и, молча развернувшись, потопал прочь.

— Я передам Заряне, что тебе очень жаль! — крикнул я ему в спину, но в этом не возникло нужды.

Как оказалось, барышни в гостиной не усидели и тихонько прокрались в прихожую.

— Жаль, — вздохнула Заряна. — Я считаю, каждый достоин второго шанса. И прости, Лучезар, я должна была поддержать тебя в самый первый день в школе. Мне очень стыдно, что не хватило решимости это сделать.

— Пф-ф! — фыркнула Беляна. — Да Буремир тебя и отговорил!

— Не важно! — отмахнулась барышня, вздохнула и позвала нас в гостиную. — Идёмте, там ещё остались пирожные…

Сразу после завтрака всех абитуриентов отвели на вытянутую площадку, заглублённую в землю на сажень и дополнительно обложенную массивными гранитными блоками. С дальнего края они высились отвесной стеной, с остальных сторон были уложены ступенями и образовывали нечто вроде каменных скамей. И народу на этих не слишком-то удобных сидениях собралось превеликое множество. Намечалось что-то из ряда вон, раз уж ученики отвлеклись от занятий и пришли на нас поглазеть.

— Ставки делают, — намётанным взглядом определил Вьюн, поскрёб русый затылок и вздохнул. — Не нравится мне это.

— Поединки будут? — оживился Ёрш и хрустнул костяшками пальцев.

— Никаких поединков в стенах школы! — отрезал Огнеяр и велел нашему отряду спускаться на засыпанную песком площадку, где прохаживался совсем молодой ещё наставник, невыспавшийся и хмурый. Остальных абитуриентов повели рассаживаться на пустых скамьях.

— Приказ отторжения — это основа основ! — объявил наставник, когда мы выстроились перед ним, и усмехнулся. — По бумагам все вы овладели им в совершенстве. Давайте посмотрим, так ли это в действительности!

Он махнул рукой и на площадку выкатили самую настоящую пушку. Лица у абитуриентов так и вытянулись, зрители оживились и загалдели.

— Устаревшее дульнозарядное орудие калибром два с половиной фунта! Это если брать чугунные ядра! — оповестил нас наставник и продемонстрировал каменный шар размером чуть меньше кулака. — Снаряд из песчаника весит всего-то две трети фунта. Остановить такое для адепта — пара пустяков. Ну а если кто-то умудрится зевнуть, мой ассистент, — указал он на Огнеяра, — не позволит вам умереть. Скорее всего — нет.

— Но к чему это, наставник? — спросил обескураженный происходящим Дарьян. — Зачем идти на подобный риск?

— Это упражнение даст такое понимание приказа отторжения, какое не получить и за год отбивания всяческого безобидного мусора!

Молодой человек кинул каменное ядро себе под ноги, принял у Огнеяра список абитуриентов, заглянул в него и скомандовал:

— Лучезар, на позицию! Готовится Буремир!

Я шагнул вперёд, и меж лопаток немедленно проявилось неприятное тянущее ощущение, будто бы к духу присосалась призрачная пиявка. А только передёрнул плечами, и сразу возмутился Огнеяр:

— Эй! Полегче!

— Вперёд, боярин! — поторопил меня наставник. — Мы так до обеда провозимся!

Я глянул на орудие, поморщился из-за раздражающего зуда и буркнул:

— Мне бы подготовиться!

В ответ ожидаемо прозвучало:

— В бою никто времени не даст! Шагай!

Спорить никакого смысла не было, и я двинулся к отмеченной вешкой с белой тряпицей позиции. Одновременно потянул в себя небесную силу и принялся собирать её у солнечного сплетения, а ещё попытался поймать состояние внутреннего равновесия, стать цельным и правильным. И — поймал. И — стал.

Сразу увидел присосавшиеся ко мне жгуты чужой воли — те чуть подкрашивали дух розовым и отвлекали, но я отнюдь не был уверен, что сумею остановить пушечное ядро, поэтому отдирать от себя сотворённое Огнеяром заклинание не стал. Развернулся к орудию, приподнял руки.

— Готов!

И сразу дал отмашку наставник.

— Пли!

Запальное отверстие сыпануло искрами, а миг спустя плюнуло дымом и огнём пушечное дуло — дымом, огнём и ядром!

Отторжение!

Защитный барьер я сотворил чище некуда, ухнул в него всю удерживаемую энергию, ни единой капли впустую не потратил и даже успел ощутить невероятное спокойствие, а миг спустя так отдачей шибануло, что мотнулась голова!

Кто другой и сознания бы лишился, но мой дух закалили беспрестанные попытки выбить зачарованную дверь карцера, поэтому даже из состояния внутреннего равновесия не вылетел, только это и спасло. Время словно бы замедлило свой бег, я необычайно ясно ощутил, как ядро проминает и разрывает защитный барьер, продавливается через него и… Хватанул полную грудь небесной силы!

Вдохнул чистого огня, а когда задёргался присосавшийся к духу аркан Огнеяра, сбросил его, и со всего маху шибанул снаряд ударным приказом — быстро и жёстко, будто прихлопнул незримой киянкой!

Отдача вернулась жесточайшей судорогой, и рука взорвалась болью, но своего я добился: пронзившее магический барьер