Гроза богов - Дмитрий Геннадьевич Мазуров

была… резонной. Пусть все и понимают, что это было подстроено, но фактически он был в своём праве, — посмурнела Хель

— Такого стерпеть мы уже не могли. Прямо сейчас наш пантеон штурмуют его домен. Но боюсь это не так просто. Он позаботился о своей защите. Да и мы не можем пока действовать в полную силу, чтобы не зацепить случайно ваш мир. Всё же его домен слишком сильно с ним связан. Потребуется время. И немало. Как минимум, он успеет здесь всё закончить и вернуться в своё настоящее тело. Да, то что ты видел, всего лишь аватар. Временное вместилище для его силы, — тяжело вздохнул Перун.

— Вот только он далеко не так глуп, как может показаться. От такого перемещения Люциус потерял большую часть своей божественной силы. Мир сдерживает его. Более того, если он умрёт в этом теле, то погибнет навсегда. Казалось бы, зачем ему это? Идти на такой риск. Но не всё так просто. Тем самым он обезопасил своё основное тело. Даже если с ним сейчас там что-то случится, то здесь он не умрёт. Да и достать тут его будет невероятно сложно. Ну а если сможет за это время захватить Мару, то он победит. Уж прости внук, но её жизнь для меня ценнее твоей и даже ценнее этого мира.

— Мама! Как ты можешь… — вскрикнула Мара, с шоком смотря на неё.

— Могу. Ещё как могу. Миров у меня огромное множество. Дальних потомков тоже хватает. Но дочь, что смогла унаследовать божественную силу только одна, — пожала плечами богиня. — Уж простите, но говорю как есть. К тому же, если он доберётся до Мары, значит, Касс уже будет мёртв. Но не волнуйся, о твоей душе я позабочусь.

— Не слушай ты её. Опять пытается выставить себя не той, кто она есть. Уже поди готова уничтожить душу мира, лишь бы спасти вас. Да, вас обоих, — зашептал мне на ухо Перун.

— Эй! Ты что такое говоришь? — вскинулась богиня, но я заметил как на её щеках проступил легкий румянец.

— Как есть, так и говорю. Я слишком давно тебя знаю. Хель — это Хель. Возразить ей никто не посмеет. А те кто равны ей по силе… Не станут ничего делать. Так сказать, выразят солидарность. Тем более что в этом мире не заинтересован никто действительно сильный. Это только такие молодые божки вроде Люциуса могут на что-то надеяться. Идиот он. Не понимает, что для неё это всего лишь детские игры, не более. Бабка у тебя слишком могущественная, чтобы обращать внимание на чьи-то законы. Это всё её собственные ограничения. Старается сдерживать себя, чтобы не сойти с ума. Поверь, от полной безнаказанности даже у богов может снести крышу. Было несколько подобных случаев. С тех пор приходится сдерживаться всем. Никто не хочет такой же судьбы. Увы, для тех кто живёт столь долго, это необходимость, — пробурчал старик, после чего повернулся к богине смерти. — Хватит запугивать парня. Это так не сработает. Механизм тут немного иной. Просто угроза скорой гибели не активирует защитный механизм. Сынок постарался. Даже ты понять не смогла, что он тут наворотил. Я и сам обнаружил не так давно, чуть ли не случайно. Хитро. Что уж тут говорить. Очень хитро придумано.

— Что? О чём вы? — удивлённо посмотрел на богов, что внимательно смотрели на меня…

— Ну… Скажем так, батя твой слишком сильно хотел тебя защитить. Я бы даже сказал, что переборщил он со своей паранойей. Даже от Мары это скрыл. Но могу его понять. Силы молодых богов желанны многим существам. Ради такой души и демонические вторжения иногда начинались. И ты родился как раз таким. С душой бога. Полноценной. Вот только родился в реальном мире, что крепко привязало тебя к нему. И пока не вошёл бы в полную силу, просто не смог вознестись. Поэтому он решил обезопасить тебя. Скрыть ото всех. И тут на сцену выходит он… — старик постучал по гримуару на моём поясе.

— Мяу, — тут же книжка обратилась котом, что недовольно посмотрел на потревожившее его существо, и недовольно мяукнул.

— Да-да, именно он. Часть твоей души. Небольшой осколок со своим самосознанием. Вот только расколоть душу не так-то просто. И уже тем более этого не делают просто так. Бронт отделил твою Божественную часть, спрятав её в артефакте.

— Что? — удивлённо посмотрел я на Райто, отчего тот как-то немного устало и совсем не по-кошачьи вздохнул.

— Ну что, пора исполнить своё предназначение. Самое время, — посмотрел на него бог грома.

— Стоп! Если он часть моей души и вернёт эту часть назад, то…

— Верно. Две части целого станут единым. Так как и должно было быть изначально. Ты вновь станешь целым.

— А Райто… Что будет с ним? — посмотрел на кота, уже понимая, какой прозвучит ответ.

— Он сольётся с тобой. Исчезнет из этого мира, став вновь тем, чем и должен был быть изначально, — мягко произнесла Хель.

— Нет! Это ведь смерть. Да не простая. Он полностью перестанет существовать. Я не могу этого допустить! Только не такой ценой! Он самое дорогое для меня существо на всём белом свете. Я не допущу… — шокированно продолжал смотреть на спокойную морду Райто, что смотрел прямо мне в глаза.

— У тебя нет иного выбора. Это должно было произойти, рано или поздно. Тебе нужна сила, что скрыта в нём, чтобы победить Люциуса. Другого пути нет, — покачал головой Перун.

Я просто не мог допустить этого. Райто… Он был со мной с самого рождения. Просто не могу представить себе жизнь без этого ленивого и наглого комка меха. Почему-то в голове стали всплывать старые воспоминания. Вот этот маленький котёнок впервые защитил меня от собаки, что попыталась отобрать нашу еду. Следующий кадр, где мы засыпаем в обнимку в каком-то холодном подвале. Делим с ним последний кусок чёрствого хлеба, что удалось сохранить. А в другой момент мы сидим на каком-то продуктовом складе и от пуза объедаемся сочнейшими сардельками. После, радостно бегаем друг за другом на какой-то лужайке, усыпанной цветами. Множество приятных и не очень моментов всплывали один за другим в моей голове. Сотни, если не тысячи фрагментов воспоминаний. Я не могу вспомнить ни одного важного события в моей жизни, где не было его. Да, он часть моей души, но в то же время нечто большее.

И тогда я решил для себя окончательно. Плевать на последствия. Я не позволю Райто перестать существовать. Найдём иной способ. Должны быть варианты… Хоть что-нибудь…

— Нет! — прозвучал мой твёрдый