Авенир Зак - Пропавшая экспедиция

— Что это там? — спросил Зимин.

— Надо думать, пришли, — неуверенно сказал Темка.

Они прошли еще немного. Световая точка превратилась в расплывчатое пятнышко.

— Ну, — сказал Темка облегченно, — и впрямь дошли.

Светлое пятно все приближалось, становилось больше, пока они наконец не убедились, что добрались до выхода из тоннеля.

У выхода стены тоннеля были сырыми, под ногами захлюпала вода, сверху капало, но они ничего этого не замечали, только пошли быстрее туда, откуда веяло свежим воздухом и впереди раскачивалась, как бы приветствуя их, ветка ольхи.

Они вышли среди густого ольшаника, покрывавшего отлогий склон. Снаружи шел дождь и одновременно светило солнце. Отвыкшая от дневного света Тася долго стояла с закрытыми глазами, щурилась от яркого, до боли непривычного света. Когда она наконец обрела способность различать окружающий мир, она увидела небольшую поляну, посреди которой стояла приземистая охотничья избушка, окруженная невысоким плетнем.

— Что это? — спросил Зимин.

— Богачевское зимовье, — ответил Темка.

— А как отсюда добираться, знаешь?

— Бог поможет, — сказал Темка.

— Бог? — Зимин задумчиво покачал головой.

Рогов открыл глаза и поморщился от боли в ноге. Он не понимал ни где он, ни что с ним случилось. Вверху неторопливо покачивались мокрые после дождя верхушки деревьев, одиноко высвистывала простенькую, все время повторяющуюся мелодию незнакомая птица. Рогов приподнялся и увидел аэроплан, искалеченный, с поломанным крылом, лежащий на земле, летчика, придавленного обломками. Он поднялся и, прихрамывая, подошел к нему. Летчик лежал с широко раскрытыми глазами, неподвижно и удивленно смотревшими в небо.

Рогов обвел глазами место катастрофы и вздрогнул, увидев неожиданно появившегося из-за кустов мальчика.

— Темка? — неуверенно произнес Рогов.

Темка вышел из тени и сделал несколько шагов. Он смотрел не на Рогова. Он был поглощен, подавлен видом разбитого аэроплана. Еще вчера он видел его летящим в голубом небе, а сейчас его обломки валялись на земле. И летчик, которого он представлял богатырем, почти волшебником, так же беспомощно лежал на мокрой траве. По лицу мальчика текли слезы. Он не подозревал, что плачет, он все смотрел и смотрел на летчика, на обломки аэроплана. Рогов, потрясенный его горем, не осмеливался его утешить. Он догадывался: в Темке сейчас происходит нечто такое, что навсегда решит его будущее, его судьбу, всю его жизнь.

Темка подошел к летчику, опустился на колени, закрыл ему глаза и перекрестил.

В охотничьей избушке на грубо сколоченной скамье, в луче света из крохотного окошка, прорезавшего сумрачное, неуютное жилье, сидела Тася. Сидела усталая, опустив руки на колени, разглядывая самодельный стол, деревянную миску с крупной, почти черной солью, запыленную бутыль не то с самогоном, не то с керосином.

Зимин стоял у дверей и курил.

Скрипнула дверь, и вошел Темка. За ним показался Рогов. В руке он держал планшет погибшего летчика.

Зимин посмотрел на Рогова испуганно, как на привидение. Рогов слабо улыбнулся Тасе и опустился на скамью. Некоторое время он сидел молча, от усталости закрыв глаза, потом поглядел на Зимина и сказал:

— А вы, Зимин… Вы негодяй!

Зимин вспыхнул.

— Извольте объясниться! — сказал он, сдерживаясь.

— Могу. Могу объяснить, — медленно проговорил Рогов. — Вы воспользовались золотом, найденным экспедицией… Вы вошли в сговор с человеком, который убил инженера Смелкова. Да, да! Ее отца. С Субботой!

Тася испуганно взглянула на Зимина.

— Суббота убил Аркадия Николаевича?! — Зимин ошарашенно уставился на Рогова.

— Вы, конечно, этого не знали?! — с насмешкой сказал Рогов.

— Клянусь всем святым! — Зимин обхватил Тасю обеими руками и, глядя в глаза, почти закричал: — Клянусь тебе, я этого не знал!

Тася всматривалась в его лицо, стараясь осознать то, что сейчас услышала, понять, говорит Зимин правду или нет.

— Какое значение это имеет? — сказал Рогов. — Вы ведь знали, что Суббота бандит, что на его совести десятки, быть может, сотни человеческих жизней? То, что среди них отец Таси, — случайность. А если бы он был для вас чужим? Там, — Рогов махнул рукой в сторону леса, — лежит летчик. Вы его не знаете — он тоже убит Субботой, его бандой. Вы нашли достойного соратника! Нет! — Рогов встал. — Куда бы вы ни убежали, хоть на край света, вы не сможете этого забыть! Вы всегда будете знать и помнить, что вы — негодяй!

Зимин стоял ошеломленный, подавленный, не решаясь взглянуть на Тасю.

Наступила тишина. Слышно было только, как стучит по окну дождь и стекло изредка позвякивает от ветра.

Наконец Тася заговорила.

— Я только потому и выжила, что верила — ты найдешь меня, — тихо сказала она. — Спасешь меня! Но не такой ценой, Кирилл. Не такой ценой.

И снова наступила тишина. Тася плакала. Она плакала беззвучно и безутешно. Зимин сделал движение к ней, что-то хотел сказать, не не смог. Быстро и решительно раскрыл он мешок, вынул две буханки хлеба, сверток с припасами, положил на стол, взял мешок, ружье и вышел.

Дверь с шумом захлопнулась за ним. Тася не двигалась… Долго… вдруг, вскочив, бросилась к двери. За дверью хлестал дождь. Заслоняя глаза от ветра и дождя, Тася сделала несколько шагов и остановилась.

— Кирилл! Кирилл, — крикнула она.

Но ответа не последовало.

— Девчоночка Надя, чего тебе надо, ничего не надо, кроме шоколада. Девчоночка Надя… чего тебе надо… — Куманин бубнил привязчивую песенку, расхаживая по кабинету Федякина. — Тьфу, привязалась! — оборвал он себя, сел на подоконник и взглянул на Федякина.

Тот сидел задумавшись, подергивал свои усы.

— Бензину не хватило? Или разбились? — сказал наконец Куманин.

Федякин подошел к нему, сел рядом.

— Экспедиция утром грузится у Васильянова. Опасно ее сейчас отпускать на Ардыбаш, — сказал Федякин.

— Да… — согласился Куманин. — Экспедицию надо задержать. Пошли!..

Паровозик узкоколейки стоял у самого края уложенного полотна. Дальше шла широкая, заново проложенная просека с подготовленным для укладки рельсов грунтом.

Васильянов подошел к начальнику экспедиции Ваганову, пожилому, худощавому человеку в очках.

— На будущий год к самому Ардыбашу подвезем, — сказа он.

Стоявшая в стороне Дуня с восторженным удивлением смотрела на Митьку. Одетый по-городскому, вроде и не очень повзрослевший, Митька стоял рядом с Вагановым, и тот что-то говорил, обращаясь к Митьке серьезно, без покровительственной улыбки, как к взрослому.