Александра Маринина - Искатель. 1998. Выпуск №8

— Вполне. Если следовать твоей логике, то дед Немчинов пытался сдать нам Вильданова. Не зря же он мне альбомы с рисунками показал, не зря же рассказал, что Лера часто разговаривает по телефону с неким Игорем, а юноша на рисунках просто поразительно похож на известного певца, которого по телеку показывают. Он хотел, чтобы мы знали о её знакомстве с Вильдановым. Выходит, дед ждёт беды с этой стороны?

— Выходит, — согласилась Настя, — если ты его правильно понял. Но если дед умнее, чем мы с тобой даже можем предположить, то не исключено, что он затеял какую-то сложную игру. А мы пока не понимаем, какую. Ты куда проскочил? Здесь надо было поворачивать.

— Ну извини. Надо предупреждать заранее, я же у Зотова не был.

— Ничего, по параллельной улице проедем.

Зотов, судя по всему, вернулся домой буквально за несколько минут до их прихода. Мокрая от снега дублёнка висела в прихожей, а на полу виднелись свежие следы ботинок.

— А куда пропал господин Вильданов? — поинтересовался Юрий, снимая куртку. — Мы сегодня ни по одному телефону не смогли его разыскать. Он не уехал ли из Москвы, часом?

— Он дома, — коротко ответил Зотов. — Я запретил ему отвечать на звонки. У него скоро большой концерт, он должен много репетировать, а Игорь пока что даже тексты новых песен не удосужился выучить. Приходится сидеть с ним, как с маленьким, и заставлять учить уроки.

— Но для милиции он, надеюсь, сделает исключение? Нам обязательно нужно с ним встретиться.

— Разумеется.

Зотов не спросил, что случилось и о чём сотрудники милиции собираются разговаривать с Игорем. Настю это насторожило. Что же, Вячеслав Олегович совсем не беспокоится за своего подопечного?

Они расположились в той же комнате, в которой совсем недавно, ещё вчера, Зотов беседовал с Настей. Здесь ничего не изменилось, было так же чисто и прибрано, ни одна посторонняя бумажка не валялась на широком журнальном столе. Единственное исключение составлял видеомагнитофон: в прошлый раз возле него лежала коробка из-под кассеты с каким-то концертом, а сегодня Настя увидела знакомую картинку — фильм «Амадеус». Такое впечатление, что хозяин квартиры здесь практически не живёт, только ночевать приходит, да перед сном фильм посмотрит или концерт послушает.

— Вы, наверное, много времени проводите со своим воспитанником, — сказала она.

— Много. Особенно перед концертами. Мне приходится быть рядом с ним целыми днями. Я ведь не просто администратор, я ещё и педагог Игоря, и концертмейстер. И швец, и жнец, и на дуде игрец. Так о чём вы хотите поговорить со мной? Снова об убийстве Немчиновых?

— Нет, — ответил Коротков, — сегодня мы поговорим, если вы не возражаете, о господине Вильданове.

— Не возражаю, — обаятельно улыбнулся Зотов. — Спрашивайте. Что вас интересует?

— Нас интересует дорогой подарок, который Игорь сделал своей подруге в прошлом году. Вы догадываетесь, о чём идёт речь?

— Догадываюсь. Вы говорите о кольце, которое Игорь подарил Лерочке. Я знал, что рано или поздно это произойдёт.

— Что именно произойдёт? — быстро спросил Юрий.

— О кольце кто-нибудь спросит, и Игорю придётся объяснять, где он его взял. Я его предупреждал, но иногда он меня не слушается и делает очевидные глупости.

— И где же Вильданов взял это кольцо? На улице нашёл? Получил в посылке от анонимного поклонника?

— Это подарок.

— Разумеется, — кивнул Коротков. — Я так и предполагал. Подарок от любимой женщины, да?

Зотов невесело рассмеялся, подошёл к мебельной стенке, достал бутылку минеральной воды и три стакана, поставил их на стол перед гостями.

— О нет, подарок был от женщины любящей, но отнюдь не любимой. Впрочем, любящей её тоже трудно назвать, она была увлекающейся, капризной, избалованной и распущенной. Тамара любила только себя и свои удовольствия, но умела быть благодарной тем, кто ей эти удовольствия доставлял. Игорь ей понравился, и она подарила ему кольцо.

— Тамара? — переспросила Настя, не веря своим ушам.

— Ну да, Тамара Соловьёва.

— Вы были с ней знакомы?

— Слегка. Она дружила со Светой Немчиновой, и я несколько раз видел её у них на даче.

— И когда она подарила Вильданову кольцо? — недоверчиво спросил Коротков.

Насте показалось, что их собираются кормить очередной лживой сказочкой. Сейчас Зотов скажет, что у Тамары Соловьёвой и Игоря был страстный роман, который закончился незадолго до знакомства Вильданова с Лерой. Наверное, он не знает, что Соловьёва убита. Но тогда зачем лгать? Если он не знает об убийстве, то у него нет оснований покрывать Игоря. Или Вильданов натворил ещё что-нибудь?

— Это было давно. Тамары ведь уже почти десять лет как нет в живых, её убили. Кольцо она подарила Игорю где-то за полгода до гибели.

— Но позвольте, — возмутился Коротков, до глубины души оскорблённый тем, что его пытаются так дёшево обмануть, — десять лет назад Вильданову было пятнадцать лет, а Тамаре Соловьёвой — сорок три. Вы хоть отдаёте себе отчёт в том, что говорите?..

— Отдаю. Мне придётся сказать об Игоре не самые приятные вещи, но я ведь понимаю, что речь идёт об убийстве и о кольце, которое пропало у убитой и оказалось у Игоря. Поэтому лучше сказать правду.

Они слушали, затаив дыхание. Ничего себе история! Где-то в Подмосковье существовал подпольный бордель, куда для пресыщенных сексуально озабоченных граждан привозили малолеток, желающих быстро и без особого труда подработать. Бордель, в котором несколько раз побывал Игорь Вильданов, нынешняя звезда эстрады. Где-то в Подмосковье находилась и дача Немчиновых, где их убили. И ещё где-то, в каком-то третьем месте, состоялась давняя мимолётная встреча пятнадцатилетнего Игоря и восьмилетней Леры. Не многовато ли мест в родном Подмосковье? И не одно ли это место? А теперь ещё и шантаж. Содержатели борделя баловались видеозаписями оргий, которые сами же и организовывали, и у кого-то оказалась кассета, на которой запечатлены сексуальные игрища с участием молоденького Игорька Вильданова.

— Скажите, — внезапно спросила Настя, — а ваши друзья Немчиновы не имели к этому никакого отношения?

Зотов грустно смотрел на неё, медленно отпивая маленькими глоточками минеральную воду из красивого стакана.

— К сожалению, имели. Мне очень жаль, что приходится об этом говорить, я бы предпочёл, чтобы о Геннадии и Светлане сохранилась добрая память. Я сам узнал об этом совсем недавно и полагал, что будет лучше, если это так и останется тайной.

— Каким образом вы узнали?

— Лерочка носит в портмоне фотографии родителей. Как-то раз она доставала деньги при Игоре, и он увидел снимки. А потом сказал мне, что это были те самые люди — хозяева дачи, на которую их привозили, чтобы они развлекали гостей. Я тогда строго-настрого запретил ему упоминать об этом при Лерочке. Не нужно, чтобы девочка знала, какой была юность её любимого. И тем более не нужно, чтобы она дурно думала о своих покойных родителях. Когда Игорь сказал мне, что его шантажируют видеозаписью и требуют в обмен другие кассеты, я понял, что Гена и Света ещё и этим занимались. Но как я мог объяснить Лерочке правду о её родителях? Я стал уговаривать её поговорить с дедушкой, я надеялся, что он сам скажет ей. Ему она поверит. А выслушать такое от меня было бы для неё непереносимо. Да и я не смог бы сказать ей. Просто язык не повернулся бы. Наверное, это признак слабости, но есть вещи, которые я не могу сделать. Я пытался пощадить её. Разве я был неправ?