Даром (СИ) - Каляева Яна

— Кто это творит?

Понимаю, что вопрос звучит туповато, но ни на что другое моих мозгов сейчас не хватает.

— У нас есть вот эта запись, — лысый разворачивает к нам свой ноутбук. — Снимал один из местных, на мобильник.

На экране — дрожащие кадры улицы с пятиэтажками. Из динамика льется нечеткий голос — мальчишеский, по-детски высокий:

— Колян сказал, на Первомайской эти чудики, у универмага.

— Слышь, Романыч, может, свалим лучше? — говорит другой пацан за спиной горе-оператора. — Говорят, там волна эта и была, на Первомае-то…

— Да не ссы ты. Снимем чудиков и свалим, ща, два шага уже… Хренасе, сколько тут народу…

Мобильник ведет панораму, в кадр попадает площадь возле одноэтажного универмага. По периметру стоят люди, странно тихие и неподвижные, как статуи; их, прикидочно, не меньше тридцати. Среди разношерстных гражданских застыли несколько парней в камуфляже, с оружием.

По центру — две фигуры: вроде бы люди, но что-то с ними не так, совсем не так… Камера задерживается на секунду. Одна из фигур — мужчина? — плавно поводит рукой:

— Мальчики, вливаемся в компанию. Проходим туда, к магазину. Спокойненько стоим и ждем.

— Да, гос-сподин… — хором выдавливают оба парня уже не своими голосами.

В кадре мелькают чьи-то ноги в джинсах, а потом — только белесое небо, перерезанное проводами электропередач. Видимо, телефон уронили и не стали подбирать.

Лысый выводит на монитор увеличенный кадр: двое на площади, мужчина и женщина. Вроде бы со всеми, но — отдельно. Похоже, когда-то эти люди были обычными, но теперь человеческого в них осталось немного. Оба худые, как смерть, завернутые в грязные тряпки, невероятно лохматые. Женщина стоит на подтаявшем снегу босиком, и не похоже, что это ее беспокоит. На лице — широкая ухмылка, видно, что во рту нет половины зубов. Второй, наверно, все же мужчина… кадр совсем смазанный, и его лицо похоже на маску инопланетянина из комиксов — видны только черные глаза, словно бы лишенные белков.

Неужели опять… И ведь не похожи эти двое на Лору, но откуда долбаное ощущение дежавю⁈

— С этой парочкой происходило что-то очень плохое, — медленно говорю я, на сей раз тщательно подбирая слова. — Настолько, что они перестали быть людьми. И происходило это долго… наверно, не один месяц.

Леха стискивает кулаки, раздаётся хруст. Все косятся на него, Леха медленно разжимает ладони… Из правой на столешницу выпадает сломанный в нескольких местах карандаш.

Лысый отводит взгляд, неторопливо проматывает лог какой-то переписки, хмурится:

— Видимо, вы правы, Александр. Обнаружено место, откуда эти двое пришли. Заброшенная шахта в четырех километрах от поселка. Тупиковый штрек, закрытый двойной бронированной дверью. Дверь была установлена около полугода назад — это определили по косяку, потому что сама она выбита чем-то вроде направленного взрыва, причем следов взрывчатых веществ не обнаружено. Группа работает, доклады — по мере поступления новых данных. О, дроны подтянулись. Сейчас загрузится аэросъемка…

На мониторе проступают кадры — сперва зернистые, потом более четкие. Лабиринт хрущевок и белых девятиэтажек, перекрестья улиц, квадраты детских площадок, школа со стадионом — обычный городок, каких в России тысячи. В одном месте… нет, черт возьми, в двух — груды человеческих тел; по счастью, подробностей не разглядеть. Дрон фиксирует площадь возле универмага, которую мы только что наблюдали на любительском видео. Похоже, там собрано человек сорок, не меньше — и никто даже не пытается бежать. Камера берет в прицел парочку по центру.

— Господи, помоги взять эту погань… — шепчет усатый и торопливо крестится. — Лишь бы ветер не поднялся! Там семь дронов с газовыми зарядами, должно хватить.

Камера укрупняет план. Женщина поднимает лицо — торжествующая ухмылка расплывается еще шире. На бледном лице зияют провалы глаз. Небрежно, словно отгоняя назойливое насекомое, взмахивает рукой. На экране мигает белая вспышка и тут же сменяется пустотой.

— Твою мать! Она сбила все дроны, — лысый лихорадочно листает лог, — в радиусе трехсот метров! Как комара убила!

Мне кажется, или в голосе лысого прорезаются нотки восхищения?

— Ну ладно, зато хоть удалось подрубиться к муниципальному динамику… и к камере универмага. Не зря толпу одаренных хакеров кормим… Сейчас начнутся переговоры.

— После того, как они замочили кучу народа? — взрывается Леха. — Да какие могут быть переговоры с этим говном⁈

— Спокойнее, майор, спокойнее, — раздраженно цедит усатый. — Ты понимаешь, что каждый из них — ходячее стратегическое оружие? Есть указание попытаться взять живьем. К тому же у них в заложниках еще большая куча народа.

На экране снова та же площадь, теперь с другого ракурса. Двое чудовищ еле видны за спинами смирно стоящих заложников.

Над площадью разносятся царапающие помехи, а потом — мягкий женский голос:

— Я говорю от лица правительства. Мы хотели бы узнать, чего вы хотите. Что с вами случилось? Чем мы можем вам помочь?

Мужчина поворачивается к динамику, женщина запрокидывает голову — наверно, смеется. Как будут идти переговоры? Микрофона-то нет… Да, мы слышим голос из динамика, но, похоже, его просто накладывают на запись в прямом эфире.

— Чтобы выслушать вас, мы подключились к мобильному телефону, который находится здесь, рядом с вами. Посмотрите налево и увидите девушку в красной куртке. У нее в кармане…

Женщина быстро машет рукой — и по людям слева от нее проходит волна. Несколько человек падают на землю — среди них ясно видно пятно красной куртки. Остальные никак не реагируют.

— Ну все, допрыгались, мрази, — шипит лысый. — Разговоры закончились. Ничего, вертолеты со снайперами уже на подходе. Так, готов первый отчет из логова этих ублюдков.

Теперь запись идет в высоком разрешении. В свете прожекторов — неровные, покрытые трещинами каменные стены, набросанный хлам, грязь… и, кажется, высеченные на стенах надписи. Самые крупные — «ВЫПУСТИТЕ НАС», «ЗА ЧТО», «ВОЗДУХА».

— Мы в заброшенной шахте на глубине тридцать метров, — говорит хорошо поставленный мужской голос. — Судя по органическим отложениям и мусору, два человека могли провести здесь от пяти до десяти месяцев. Вероятно, еду и воду им спускали на тросе с поверхности. Самая ранняя настенная запись содержит дату — 17 апреля 2029 года.

— Десять месяцев… — выдыхает Леха.

— По записям установлены личности. Васильев Максим Андреевич, 36 лет, преподаватель математики в ВУЗе. Попова Нина Сергеевна, 28 лет, оператор ткацкого станка. Оба числятся в списках пропавших без вести. Так они выглядели до похищения.

На экране появляются фотографии. Интеллигентный мужчина в очках и рубашке-поло; мягкие черты выдают некоторую неуверенность в себе. Кудрявая курносая девушка с прямым и ясным взглядом улыбается широко и открыто, на щеках проступают ямочки.

— Дар Васильева — привлечение внимание аудитории, Дар Поповой — слабый телекинез, — продолжает диктор. — Васильев в своих записях утверждает, что мотивы похитителей им обоим неизвестны. Ранее они между собой знакомы не были. Жалуется на голод, заболевания, плохие бытовые и санитарные условия, шум и голоса. Последнее, вероятно, не было галлюцинацией — обнаружены остатки мощного динамика. Постепенно записи приобретают характер параноидального бреда. «Я чистый, я… не мои грехи… свободы». Текст отправлен на психиатрическую экспертизу.

Наверно, я мог бы этих двоих пожалеть… до того, как увидел груды тел в поселке.

— А вот и вертолет! — оживает лысый. — Накроем этих тварей… Включаю трансляцию.

Перед нами вид из кабины. Знакомый до боли поселок… прицел фиксируется на парочке в центре площади.

— База, не могу дать гарантии, что не зацепим гражданских.

Наверно, это пилот. Отвечает ему явно командир:

— Приказываю — огонь!

— Вас понял, — голос резко меняется, становится медленным и отрешенным: — Понял тебя, господин. Исполняю.

— Женяра, твою мать, чего творишь! — орет командир. — На базу, сейчас же, это приказ! Назад, отходи, слышишь⁈ Слушай меня, Женька!