Танцующий бог - Иар Эльтеррус

— Но я им ничего не забыла и не простила, помню, как они травили нас, как диких зверей. У меня двух учениц заживо сожгли. Девочкам сладостей захотелось, сбежали на базар купить, а там сдуру показали, что чародейки. Маленькие совсем были, еще не понимали ничего! Сперва бедных детей долго били, потом насиловали, а потом сожгли! Я, конечно, потом этот городишко с землей сравняла и ни одну мразь не пощадила, но девочек этим не вернуть... Такие талантливые дети были...

— Сочувствую, — помрачнел Кейсав. — Но ведь понять горожан тоже можно, вспомните, что творили древние чародеи и как развлекались.

— А какое отношение это имело к беззащитным детям? — насмешливо спросила женщина. — Мои девочки им что плохого сделали?

— Ничего, — вынужден был признать молодой чародей. — Однако давайте не будем идти на поводу у чувств, а попробуем разобраться.

— Ну, давайте.

— Акала обучили первых человеческих чародеев, и чем занялись обученные вместо того, чтобы улучшать мир? Вам напомнить?

— Не надо, — фыркнула Арсханта. — Помню. Сцепились между собой и устроили даргал знает что.

— А зачем они это сделали? — язвительно поинтересовался Кейсав. — Не знаете?

— Могу только предполагать, — пожала плечами женщина. — Жадность, гордыня, желание доказать, что ты самый лучший, а то и вообще единственный. Обычные человеческие качества.

— Вот вы и сами ответили на свой вопрос, — пристально посмотрел на нее молодой чародей. — Человеческие. То есть древние чародеи творили зло просто потому, что являлись людьми. Из-за жадности и гордыни. Они принесли много зла, боли и горя окружающим. А потом пошел откат. Да, под откат попало множество невиновных, таких, как ваши ученицы, но в чем вина обычных людей?

— В том, что они — мразь и мерзость! — буквально выплюнула Интара. — В большинстве своем. Поэтому нам, чародеям, они должны быть безразличными. Их горе и их боль ничего не стоят, они чужие для нас. Наше дело наблюдать и приумножать знания, искать новых учеников. А эти... эти пусть варятся в своем соку, все, что с ними случится, они заслужили.

— Ах, вот вы из кого... — брезгливо скривился Кейсав. — Из этих. Равнодушных.

И процитировал слова кого-то из древних мудрецов:

— Не бойтесь врагов — они могут только убить; не бойтесь друзей — они могут только предать; бойтесь равнодушных — именно с их молчаливого совершается все зло в мире![1]

— Даже так? — задумчиво посмотрела на него чародейка. — Вот ты, значит, кто? Новая Зерлинда, только другого пола. Глупый мальчик, ты закончишь так же страшно, как закончила она. Впрочем, кто я такая, чтобы тыкать тебя носом в твои ошибки? Желаю удачи. Прощай!

Она слитным движением встала, накинула капюшон плаща, отступила в темноту за пределами круга света от костра и исчезла. Кейсав не стал ее преследовать — зла она не причинила, потому пусть себе идет своей дорогой.

Вот только червячок сомнений в его душу Интара занести смогла, и теперь молодой чародей думал, рассматривая свои аргументы с разных сторон и сомневаясь, прав ли он, будучи готов простить обычным людям ненависть к чародеям. Ведь они тоже далеко не во всем правы, а страх толкает их на попытки устранить опасность. И тогда гибнут такие ни в чем не повинные дети, как погибли ученицы ночной гостьи. Как тут быть?

Ответа на эти вопросы Кейсав не знал.

[1] Слова Юлиуса Фучека. (Прим. автора).

Глава 17

Ускелан оказался средней величины городком, раскинувшимся на обоих берегах реки Хелдра. Он был где-то втрое больше Теймара, но длиннее, растянувшись вдоль берегов на добрых две, а то и три мили. Приходящие через перевал караваны перегружали товары на бесчисленные баржи, идущие к берегу океана, в Илмар. Жизнь в городе буквально кипела, он жил благодаря торговле и ради торговли. Поэтому, едва ступив на улицы Ускелана, Кейсав выяснил, где находится управление местной стражи и направился туда, чтобы поделиться своими выводами о происходящем.

— Значит, вы считаете, что кто-то хочет перекрыть караванный тракт? — спросил Дексат, лысый, с вислыми усами начальник стражник, выслушав чародея. Пробиться к нему на прием оказалось совсем нетрудно, он выслушивал любого желающего, причем бесплатно.

— Сами смотрите, — продолжил Кейсав. — Сначала банда Рыжего Сайла. Сколько караванов гибло в столкновении с ней?

— Почти половина, — хмуро ответил Дексат. — С такой жестокостью у нас давно не сталкивались, Рыжий, камни ему в глотку, вырезал даже детей. А помимо него ведь были еще банды Харга, Рогхана и Товада. Их, кстати, тоже кто-то недавно уничтожил. Не вы ли?

— Мы с ученицей, — не стал скрывать Кейсав. — Для нас это никакого труда не составило. Но смотрите сами, четыре банды на тракте практически перекрывали его, до цели добирался один караван из трех, а то и из пяти. Но почему-то никто не додумался нанять хорошую охрану.

— Вы ошибаетесь, многие додумались, — возразил начальник стражи. — Ни на один караван с охраной банды не нападали.

— А это значит только одно, — покивал чародей. — У них были свои люди везде, в страже обоих городов, и Луадара, и Ускелана.

— Не верится мне в это, — нахмурился Дексат. — Я своих людей знаю давно и доверяю им. Не пойдут они на предательство.

— Тогда все эти банды, скорее всего, работали на кого-то одного, от него и получали информацию о караванах, — пожал плечами Кейсав. — И это подтверждается завалом, который мы ликвидировали. Не беспокойтесь, мы за это ничего не просим, нам уже заплатили караванщики. Проблема в том, что этот завал был искусственным. Я не могу этого доказать, почувствовать искусственность может только чародей, но гарантирую, что если вы не примете мер, все это продолжится. Возникнут новые банды и новые завалы.

После чего поведал о случившемся в Лэре и информацию о Повелителе, выбитую палачами из бывшего герцогского чародея. Начальник стражи довольно долго молчал, кусая губы, потом резко кивнул.

— Ваш рассказ подтверждает мою информацию, — пробурчал он. — О Повелителе до нашего города слухи доходили. Но чего он добивается? Что ему нужно? Зачем все это творить?!

— Я боюсь, что в мир явился новый Даргал, — окончательно добил собеседника Кейсав. — Новый жрец Шиннаны. А у них цель одна — сделать мир вотчиной своей