Сто дней после приказа - Владимир Мищенко

– Товарищ капитан, река. Что делать будем?

– Как что? Переправляться, конечно. Срубите себе слеги и промеряйте глубину. Только помните, что мы в американских джунглях, а здесь, как известно, и крокодилы летают, но низэнько, низенько, и анаконды десятиметровые слонят едят.

– А разве в Америке слоны водятся?

– Матрос! Если капитан сказал едят, значит, едят, и не задавай глупых вопросов. Сходи в библиотеку, возьми Экзепюри, почитай и развивай фантазию. Она тебе в ближайшие лет двадцать понадобится.

Глубина речушки была по горло самого мелкого из матросов. Мичман, вооружившись автоматом, подстраховывал переправу. Остальные, водрузив себе на плечи ручки носилок, вошли в воду.

– Ой, меня что-то по ноге стукнуло.

– Лишь бы не пираньи. А то до берега дойдут только наши обглоданные скелеты.

– Замолчи. Накаркаешь ещё.

На счастье возле этой реки вороны не водились, и никто ничего не накаркал. Переправа прошла быстро и без потерь.

– Ладно, перекур. Мичман, организуй ловлю рыбы. Нам теперь можно не особо торопиться. Старший матрос, продолжай рекогносцировку. Прошерсти местность. На всякий случай. Митрич, организуй костёр. Сегодня – день отдыха.

Минут через двадцать подбежал матрос – разведчик.

– Товарищ капитан, товарищ старший матрос просит вас прийти. Мы там нашли камень интересный.

Алексей со всеми офицерами и мичманами, заинтригованные сообщением, пошли за матросом.

– Глядите, товарищ капитан, камень. Похоже, какое-то капище или жертвенный камень. Значит, люди жили.

– Логично. Но мхом он оброс явно не за эти несколько месяцев. Обдерите всё с него.

– О, а здесь что-то написано. Но не по-русски.

– Странно. Как это? Клинопись или что это? Иосифофич, ты хоть и Сосновский, но отец твой – Розенблюм. Попробуй, может, прочитать сможешь.

Лейтенант, потерев камень, сморщив лоб, начал медленно, помогая себе губами, что-то читать.

– Есть. Могу озвучить.

– Так давай. Не тяни кота за хвост.

– “ Мы, сыновья Ханаана, мореходы и купцы, прибыли из Сидона на этот далёкий остров и гористую землю, которую приняли за обитель богов и богинь. На 15-м году правления Хирама, нашего царя, мы вышли в море на восьми судах и два года плыли вместе, огибая жаркую страну. Мы обнаружили здесь наших краснокожих братьев, которые встретили нас с радостью и любовью. Мы прожили здесь один год и возвращаемся домой, чтобы вернуться сюда вновь“.

– Сидон? Это Сирия?

– В то время это была Финикия. А Хирам, если не изменяет память, это четвёртый век до нашей эры.

– Ну, ни хрена себе. Вот тебе и Колумб.

– Если здесь жили до нашей эры, то навряд ли сохранились их вигвамы.

– Да, уж. Но с другой стороны, индейцы никогда не были дураками. И, если они здесь жили, нам тоже есть резон разбить здесь лагерь и отсюда начать планомерный поиск людей или хотя бы разрушенных зданий.

– То же верно. Отсюда можно будет разведывать и по побережью моря, и по реке вверх.

– Правильно.

– Господа офицеры, пока вы здесь тупо заточили себя на людей и какие-то вигвамы, вы не увидели более важного.

– Ну и?

– Оглянитесь. Вы видите зеленые листья на кустарнике? А вверх по течению их ещё больше.

– Ё-моё. Точняк. А как же это так получилось?

– Если включить мозги, то получается, что был надводный взрыв. Деревья взяли на себя основной энергетический удар.

– Правильно. Но только, или взрыв был маломощный, или мощный, но далеко.

– И он наложился на цепочку наших взрывов.

– А может, долбанули по эскадре.

– Не, это навряд ли. Авианосец и четырнадцать кораблей сопровождения ликвидировали мы. Зачем им в такой близости держать ещё один флот? Эскадры так близко не держат. Да и кого прикрывать? Мексику?

– Но по кому-то всё-таки шандарахнули.

– Теперь об этом уже никто не узнает.

– Да, это их проблемы. А вот зелёная трава и листья на кустарнике – это очень хорошо, это, значит, кроме рыбы будем есть мясо. Всё-таки стрелять нам привычнее, чем плести сети и ловить рыбу.

– Да уж. Ловить рыбу с подводной лодки нас не учили.

– Наверное, идти дальше нет смысла. Наличие речушки, впадающей в большую реку, перспективней наличия просто большой реки, обращаться с которой мы всё равно не умеем. Даже, если среди матросов мы и найдём пару рыбаков.

– Правильно. Здесь и море рядом, и джунгли. Рациональнее здесь поставить лагерь.

– Значит, на том и порешили. Осталось расписать весь комсостав по новым должностям и закрепить личный состав.

– Хорошо всё то, что хорошо кончается.

– А уж это теперь только от нас зависит.

9

Отправив охотников в качестве фуражиров вверх по реке и отобрав четверых волжских парней для ловли рыбы, остальные приступили с строительству лагеря. Как военные люди, они за основу взяли военный лагерь древнеримских легионеров. Благо бревен было в избытке и на дрова, и на частокол. Алексей, на правах командира, обходил территорию и контролировал ход подготовки лагеря к зиме. На земляном валу трамбовали землю поверх положенных под углом и заострённых кольев.

– Молодцы. Перекур пять минут. Хорошо работаете.

– Товарищ капитан, а морозы здесь зимой сильные?

– Да кто ж их знает. Тем более тепереча, не то, что давеча. Климат явно изменился, но насколько?

– Вот проклятые янки. И что они войну начали, собаки. Товарищ капитан, неужели людям так обязательно воевать?

– Как тебе сказать. На этот вопрос нельзя ответить однозначно. Война есть естественное состояние и наследие развивающегося человека, мир – социальная веха, определяющая прогресс цивилизации. До появления городов и относительного развития цивилизации человек был крайне и чрезвычайно подозрительным и невероятно вздорным. Насилие – закон природы, враждебность – автоматическая реакция детей природы, в то время как война – это те же самые действия, но выполняемые совместно. Всякий раз, когда общественный строй подвергается испытаниям из-за сложностей, сопровождающих общественный прогресс, неизменно происходит быстрый и разрушительный возврат к этим древним методам насильственного разрешения раздражения, порождаемого человеческими взаимоотношениями. Война есть звериная реакция, спровоцированная непониманием и раздражением; мир наступает при цивилизованном решении любых подобных проблем и трудностей. Все древние расы отличались агрессивностью. Хотя есть и исключения, например, андонитов уже в глубокой древности научили золотому правилу, и даже сегодня их потомки – эскимосы – в точности выполняют этот закон. Эти народы чтят обычаи; им практически незнакомо насильственное разрешение противоречий. Но это, как вы понимаете, крайне редкое исключение.

– И что мы к ним не попали.

– Ага, чтобы ты потом сказал, что лето было, но ты в этот день в кубрике топил печку? Нет уж. Все древние народы всегда мигрировали на юг, спасаясь от ледников, а не наоборот.

– Да уж. А говорят человек –