Карл Фалькенгорст - Нежное Сердце

По несколько минут он пристально всматривался в каждую группу деревьев и кустарников: дичи нигде не было. Но вот налево от него в отдалении показались, наконец, какие-то движущиеся черные точки. Белая Борода обрадовался было, но, вглядевшись пристальнее, перенес свой разочарованный взгляд; под деревьями налево бегали жирафы, «милые создания», как их называют арабы. Охотнику это не понравилось; эти красивые создания пугливы, скорее других животных чуют опасность и предупреждают своим быстрым бегством всех других зверей о приближении охотника. Было бы напрасно искать дичи по тому направлению, где «милые» вытягивали свои длинные шеи к кронам акаций и мимоз, добывая себе ужин на высоте.

Лицо Белой Бороды выражало явное недовольство, потому что ни направо, ни посредине поля зрения нельзя было высмотреть никакого зверя.

Он хотел было уже с тяжелым сердцем отправиться в обратный путь, но решил еще раз окинуть взором окрестность, и тут только в том месте, где паслись жирафы, на расстоянии каких-нибудь ста шагов заметил среди сухой травы что-то знакомое. Это была пара темных кривых линий, то пропадавших, то вновь поднимавшихся из травы. Вслед за тем из травы выглянуло что-то темное: это была голова буйвола!

«Зачем нам за золотом гоняться, оно само к нам привалит!» — подумал Белая Борода, смеясь. Он дал Лео знак остановиться и стал подкрадываться к добыче. Ветер был благоприятный, белому удалось осторожно пробраться вперед шагов на двадцать, но он не мог еще вполне различить тела буйвола. Он видел только, как передвигались рога, и по их числу решил, что буйволов трое. В это время дня буйвол не лежит спокойно, высоту высохшей травы тоже трудно было определить, но по движению рогов Белая Борода заключил, что буйволы, вероятно, стоят в углублении. Может быть, в том месте протекали подземные ключи, увлажнявшие почву, благодаря которым трава на ней еще не совсем засохла и могла служить пастбищем животным. Но ему непременно нужно было различить тело одного из буйволов, чтобы верно прицелиться. Он пытался подойти к зверям в обход, но нигде не было просвета в высокой травяной стене. Наконец он приблизился настолько, что мог сделать верный выстрел. Дальше он не рисковал идти, потому что здесь трава была ниже и уже не закрывала его; звери могли его заметить каждую минуту.

Надо было решиться.

Он выбрал самую большую пару рогов, приблизительно определил положение лопатки стоящего буйвола и прицелился наобум. В воздухе взвилось белое пороховое облако и долго раздавалось в ближнем лесу разбуженное выстрелом эхо.

Белая Борода напряженно смотрел по направлению выстрела. Каково же было его удивление, когда он увидел там вместо трех целую дюжину буйволов, словно выросших из земли! С яростным ревом они вдруг ринулись вперед, направляясь с опущенными головам к Белой Бороде.

Момент был критический. В низкой траве можно было ясно различить каждое движение разъяренного стада; Белая Борода видел сверкающие глаза своих взбешенных противников.

Нападение требует отпора. Что следовало предпринять Белой Бороде? Зарядить ружье? Напрасно! Было поздно. Бежать? Но лес был слишком далеко, и, чтобы укрыться в нем, нужны были ноги газели.

Он стоял неподвижно, ожидая смерти, приближавшейся к нему вместе со стуком копыт… Еще несколько секунд — и она настигнет его… Он знал это, но во время своих скитаний по этим пустынным местам он не раз заглядывал в глаза мрачному властелину смерти — и всегда без колебания.

Без страха он ожидал ее и в эту минуту.

Но тут случилось что-то необыкновенное: буйволы оторопели, остановились шагах в десяти от Белой Бороды и уставились на него своими сверкающими глазами. Началась странная борьба, борьба человеческого взгляда со взором животного.

Белая Борода пристально смотрел в горящие глаза стоящего впереди буйвола и не двигался с места. Буйвол тоже стоял, как вкопанный. Белая Борода не моргнул бровью, хотя эти несколько секунд казались вечностью. С глазу на глаз… так ему не приходилось стоять ни перед одним противником. До сих пор он мог прочесть в глазах животного только бешенство, неукротимое бешенство. И вдруг… или зрение ему изменяет?.. Ужели в самом деле огненный взгляд его противника гаснет? Еще секунда — и неприятель побежден: он опустил веки, повернул громадную голову и направился назад — он бежал, а за вожаком последовало и все стадо.

Долго еще стоял Белая Борода, напоминая мраморную статую античного борца. Взгляд его неотступно следил за убегающими буйволами, как бы преследуя побежденного неприятеля и как бы желая окончательно уничтожить его. Но когда стадо совершенно исчезло в лесу, он почувствовал упадок сил; тело его как будто налилось свинцом, ноги окоченели, руки тяжело повисли и судорожно обхватили разряженное ружье; он отчетливо слышал в груди биение сердца, кровь медленно текла по жилам, глаза заволакивало, на лбу выступил холодный пот.

Однако он не упал и стоя очнулся от забытья.

Перед ним стоял Лео. Не сон ли он видел? Белая Борода снял шляпу и отер со лба капли холодного пота. Он передал Лео уже ненужное ружье и улыбнулся, потому что только теперь ясно осознал свое спасение: он был цел и невредим.

С радостным чувством он двинулся дальше; он сам не сознавал, что в нем происходило, и не слышал, что ему говорил Лео.

Он узнал это только впоследствии, когда взглянул в зеркало: он поседел в тот ужасный момент, когда взглядом побеждал буйвола.

Теперь он в самом деле стал Белой Бородой.

Под баобабами наши охотники опять устроили маленький привал. Белая Борода сделал изрядный глоток из фляжки и за простой трапезой опять оживился. Он весело шутил с Лео и бранил негодного изменника — Акку, отрекомендовавшегося перед уходом Красной Змеей.

Но желание охотиться на буйволов у него на сегодня пропало. Он ни за что не согласился бы сейчас опять пойти на зверя.

Он хотел возвратиться в серибу Гассана и уже мечтал о том, как приятно будет уснуть после полного приключений дня, в который ему пришлось возиться и со злобным карликом, и с ядовитой змеей, и с целой дюжиной буйволов.

Белая Борода встал; Лео последовал за ним, взял свое копье, прислоненное под деревом, ягдташ и ружье. Белая Борода нес винтовку, которую он вновь зарядил и осыпал ее при этом упреками за то, что она сегодня так позорно изменила ему.

Путь к серибе был близкий. Вскоре путники достигли возделанных полей, засеянных фасолью и индийским просом. Около дороги кое-где возвышались исполинские египетские смоковницы; местами пейзаж оживлялся группами пальм и тенистых тамариндов, попавших сюда не случайно; не ветер и не птицы занесли сюда их семена. Белая Борода знал, что значит присутствие этих деревьев: для него это были печальные признаки ужасного прошлого, земные руины когда-то цветущих селений.