Глеб Исаев - Истребитель (Пока не закончен)

Глава 3

Старый подвал, громко названый карцером, встретил затхлым сумраком. Снаряжение позвольте.- Старшина, не рискуя хамить, пусть и арестованному, но офицеру, дал понять, кто сейчас главнее. Павел, ничего не соображая от быстроты произошедшей метаморфозы, расстегнул ремни.

" Сейчас доложат командиру, и все проясниться".- Попытался успокоить он себя. Однако уже засосало под ложечкой в недобром предчувствии. Больно часто в предвоенные годы звучали глухие рассказы о ночных арестах врагов народа.

А ведь формально, НКВДшник прав. - Мелькнула паскудная мыслишка. Вышел из строя, бросил командира звена, нарушение летного устава явное. Но это же глупость. Нарушил, ладно, арестуйте, гауптвахта для того и придумана. А при чем тут... Я же в бой пошел, а не назад. Странно? Может план у них по дезертирам горит?

А вот наколка у лейтенанта интересная. - Вспомнился Говорову странный "партак" оперативника. - Не положено ведь?

Он всмотрелся в темноту . -Ох ты, как здесь сидеть? Тут и стоять невозможно.

-Входи, орелик. Чего застыл, как не родной?- Прозвучал из глубины надтреснутый баритончик.

-Кто тут? - Паша вздрогнул.

-Кто, кто, хвост от пальто.- Разухабистый голос напомнил о заполонивших улицы в последний мирный год блатняках.

Лейтенант напрягся, собираясь дать отпор урке.

-Да не журись босота, - добродушно хохотнул обитатель подвала. - Мы с тобой здесь оба арестанты, чего ты? Садись вот на ящик. Сейчас огня запалю.

Чиркнула спичка, и затрепетал слабый огонек коптилки. Из темноты выплыл низенький потолок, кирпичные стенки, заросшие плесенью. И невысокий мужичок в пиджаке и характерной кепочке шестиклинке. Рубашка апаш, куча значков на широком клетчатом обшлаге. - " Точно уголовник, но что он тут делает?

И словно отвечая на немой вопрос, парень приподнял кепку. Оттопыренный палец и задорная улыбка. Сверкнула сталь фиксы.

- Жора. Кличка "Маленький". - Представился человечек. С Бобруйской кичи немцы выпустили, живи не хочу. Так нет, патриот хренов, решил на восток уйти, вот и дошел. Повязали. Свои и взяли... Уже в тылу. Шпионаж лепят. - Попросту объяснил новый знакомый свой статус. Верь не верь, а вот он я.- И добавил - А ты, смотрю, козырный. Летчик? Чего ж в трюм -то? Али Родину продал? - От легкости, с какой произнес сокамерник страшные слова, бросила в жар.

Офицер вскочил, норовя ухватить провокатора за шиворот. Однако не рассмотрел брошенную на пол рванину, запутался и чуть не упал.

-Ладно, ладно. Молчу. - Босяк отодвинулся. - Вижу, идейный. Ты не гоношись. Вспомни, что и тебя не на курей бабкиных разводят. Ведь так? Ну, представь, что и я не предатель. Может такое случиться? Воот. А то сразу.

Павел немного успокоился и вернулся на место, замер, осознавая свое положение. А и верно. Скажи я кому. Мол, по ошибке. Что подумают? Отмазывается, скажут, подлюка. Глаза отводит. Органы не ошибаются. Сам ведь сколько раз слышал.

Нехотя произнес.- Лейтенант Павел Говоров. Истребитель.

- Бывший.- Пробормотал из угла собеседник.

- Чего? - опешил офицер.

Бывший, говорю, истребитель. - Объяснил Жора. - Мы ведь с тобой, соколик, за НКВД сидим. Так, что. По закону военного времени, меня в расход, тебя уж, как повезет. Или в могилевскую губернию, или в лагерь. А после зоны, назад хода нет. Кто изменнику самолет доверит?

- Да я ж не виноват совсем. Какое дезертирство. Три мессера завалил. Как же?

Павел обхватил голову руками, начиная сознавать, что все это в серьез.

 Понемногу отчаяние поутихло. Лейтенант вскинулся и завертел головой, осматривая уголки подвала.

- Дохлый номер.- Жиган затянулся папиросой, и разогнал вонючий дымок. - Я прошманал. Голые стены.

-Так и сидеть. Ждать? - Лейтенант вздохнул. - Глупо.

Жизнь штука несправедливая. - Протянул сосед.

- Ого, да ты философ?- Нашел силы усмехнуться пилот.

- Станешь тут ... На зоне сейчас столько умных людей, куда твоим университетам. Только слушай.

- Много сидел? - Поинтересовался от нечего делать летчик.

- Сидел, бежал, да на вокзал.- Отговорился шуточкой сосед. Помолчал. - Да было дело, - уже серьезно отозвался он, поправляя фитилек. Нам не сидеть никак невозможно. Урка в тюрьме дома, на свободе в гостях.

- Не понимаю. - Это как-то неправильно. Разве можно к тюрьме привыкнуть? - Антон, не имевший дел с блатными, не мог постичь психологию вора.

- А мне выбор был? - Жора подсел ближе. - Я сам с двадцатого. Отца в тридцать третьем НКВД взял. Мамка померла, через год, Беспризорничал. А оттуда одна дорожка, по этапам, по централам... День прожил, скажи спасибо. Вот и на фронт потому не забрали. У тебя говорят судимость непогашенная. Да я и не рвался. Прости за прямоту. Без меня есть кому...

- Да ты контра...?- Не зло, скорее недоуменно, протянул Павел.

- Сам ты контра, а я социально близкий. Понял? Товарищ Сталин так и сказал. Уголовник это тот же пролетарий, только еще несознательный.

- Ой, брешешь.- Не поверил Говоров. Чтобы Он так сказал? Брешешь.

- Ну, ну. Вот если повезет, и тебя в ближайшем лесочке в распыл не выведут, а по трибуналу на четвертной пристроят, тогда и поймешь, кто такие уголовники. - Парировал Жорик.

Содержательную беседу прервал ужин. - Старшина приоткрыл дверь и поставил на пол два котелка с горячим.

- Лопайте. Да быстро, а то посуду сдавать нужно.- Поторопил он заключенных.

 Павел брезгливо попробовал жидкий супчик. Вонючая капуста, несколько полусырых картофелин.

 - Да уж. Не офицерская столовая.- Рассмеялся жулик, сноровисто работая ложкой. Ты давай, давай, не тяни, а то он, если не успеешь, утром вообще не даст.

Кое-как проглотив баланду, лейтенант, почесал затылок. - Да как тут спать-то?

Жора прикурил от слабеющего огонька. - А как есть, так и спи. Не до жиру.

Ночь прошла беспокойно. Только к утру удалось заснуть. А проснулся от громкого пения. Заполошно покрутил головой. В свете лучей утреннего солнца, бьющие сквозь щели досок, увидел, что сосед его, уже проснулся.

 - ...Дорога дальняя, казенный дом. - Самозабвенно выводил Жорик.

-Ты чего орешь? - Изумился Павел

 - Орешь это ты, а я исполняю... - Отвлекся певец. - Вставать пора, кончай ночевать. Сейчас перекусим, и по новой начнется. Он потянулся. И продолжил:

... Допрос окончился, прощай обновочки

Дан под копирочку, нам приговор.

Всего три подписи..., печать и корочки.

Теперь мальчишечка- навечно вор.

Хрипловатый голос, выводящий блатной мотивчик, звучал в грязном подвале как нельзя уместно.

- Не грусти, военный. Все пройдет. - Жулик с замашками философа подмигнул сокамернику.- Ты главное за справедливость сильно не ори. Отобьют все внутри. Потом замаешься. Молчи, и слушай. Сами решат чего и сколько. И слова твои только тебе и навредят. - Наставил бывалый арестант Говорова.