Лев Константинов - Искатель. 1969. Выпуск №5

Двое мужчин долго присматривались, будто принюхивались, к особняку, постояли у каменных львов. В пасти одного из чудищ торчала еловая веточка.

— Все в порядке, — сказал высокий. — Можно идти.

Это был Северин. Второй — Кругляк — молча зашагал по аллее. Солидное, но недорогое полупальто, перешитое из офицерской шинели, полевая сумка в руках придавали ему сходство с районным служащим средней руки, приехавшим в большой город по делам. Тогда так одевались многие, подгоняя военную одежду к мирному времени. Привезенные с фронтов полевые сумки на несколько лет заменили портфели.

— По лестнице на второй этаж, первая дверь направо, — напомнил Северин.

— Знаю…

Северин еще раньше познакомил Кругляка с детальной схемой дома. Они вошли в парадное, поднялись по скрипучим деревянным ступеням. Остановились у двери, прислушались. Оксана им открыла сразу же, как только Северин трижды, с интервалами, постучал. Ни о чем не спрашивая, она посторонилась, впуская гостей.

— Ива скоро придет, — сказала предупредительно, — задержалась в институте.

— Подождем. — Кругляк и Северин прошли во вторую комнату, чуть поменьше первой.

— Как она тебе? — спросил Кругляк.

— Гарна дивчина, пане Кругляк. — Оксана отвечала торопливо, чуть заискивающе.

— Гарна — это эмоции. А конкретно?

— Не эмоции. Вы же знаете, я на весь мир смотрю вашими глазами. Гарна значит не болтливая, в чужие дела не лезет и про свои не рассказывает. Держится уверенно и себе цену знает. Красотой тоже доля не обидела. Хочу вас предупредить — Ива человек со странностями.

— Что это значит?

— А то, что характер у нее очень неуравновешенный. Вспыхивает, как свечка. И тогда способна на все.

— Посмотрим, — протянул неопределенно Кругляк.

Он бесцеремонно оглядывал комнату. Цепкий взгляд привычно фиксировал детали. Широкая кровать, шкаф, пианино, туалетный столик, стеллаж для книг — все добротное, из карельской березы, украшенное изящными золочеными вензелями: сплелись в причудливом рисунке инициалы отца Ивы — «К», «Л», «М». У письменного стола пристроилось мягкое кожаное кресло — в таких сиживали в давние времена солидные дельцы. На полу и над кроватью — ковры. Северин открыл шкаф, он был битком набит одеждой. На стенах висело несколько гравюр — таких, которые лет тридцать назад еще можно было приобрести в антикварных магазинах. Правда, и обивка мебели, и ковры, и позолота уже потеряли былой нарядный блеск, поизносились и обтерлись, но все в этой комнате свидетельствовало, что хозяйка не привыкла к бедности, умеет удобно устраиваться в жизни. Кругляку почему-то припомнилось собственное детство: в квартире его отца, солидного торговца галантерейными товарами, все было так же добротно.

В Ивиной комнате одна деталь резко выбивалась из общего интерьера. Над кроватью висела простенькая, видавшая виды двустволка.

— Богато живет твоя хозяюшка, — подвел итоги осмотра Кругляк. И кивнул на двустволку: — Ее?

— Да. Кое-что из имущества привезла с собой, кое-что собрала по всему особняку. Думаю, отец ее успел припрятать перед отъездом самое ценное, а она знает где. Рассказывает, что раньше жили на широкую ногу, а это все, — Оксана повела рукой вокруг, — называет осколками прошлого.

— Подружились?

— Нет. Она не из тех, кто быстро сходится с людьми. Крутая. Больше молчит, о чем-то думает. Иногда крепко нервничает, так что скрыть это не может.

Кругляк задавал вопросы коротко, точно. Он не любил длинных фраз, многословие считал для мужчины большим пороком, нежели, к примеру, пьянство. Говаривал: «Пьяный похмелится, и опять человек, а болтун и во сне языком чешет, словоблудит».

— Что еще о ней знаешь?

— В главном ничего, кроме того, что докладывала через Северина.

Слышно было, как кто-то поднимается по лестнице. В дверь постучали — уверенно, громко.

Кругляк распорядился:

— Я — здесь, — указал на кресло у стола. — Ты, — это Северину, — вот там, будешь у нее за спиной. Учти, дамочка может быть с оружием. Оксана, открой и пока не входи. — Кругляк грузно опустил тело в кресло, устроился поудобнее. Пока Оксана звенела запорами, он успел еще раз обежать взглядом комнату, заставил Северина поплотнее задернуть шторы на окне. Северин молчал. Вообще-то большой любитель поговорить, он рядом с Кругляком становился замкнутым, беспрекословно и четко старался выполнять все его приказания.

Ива распахнула дверь. Шубку она сняла в передней и сейчас несла в руке, чтобы повесить в шкаф. К нему и направилась с порога, но увидела мужчин, удивленно остановилась. Она хотела что-то спросить. Ее опередил Кругляк:

— Проходите, не стесняйтесь, — гостеприимно, даже сердечно пригласил он.

— Я у себя дома, — неприветливо ответила Ива. — А вот кто вы и что здесь делаете?

— Сейчас узнаете, — продолжал играть в добродушие Кругляк. — А пока все-таки пройдите в комнату и, пожалуйста, прикройте дверь, разговор у нас будет не для посторонних.

— И не подумаю, пока не узнаю, по какому праву вы ворвались в мою комнату.

— Помоги нашей очаровательной хозяйке, — небрежно бросил Кругляк своему спутнику.

Тот бесцеремонно втолкнул девушку в комнату и плотно прикрыл дверь.

Ива пожала плечами, положила шубку на спинку кровати, поискала глазами, где бы сесть.

— Сюда, — указал ей Кругляк на мягкий круглый стульчик у туалетного столика, как раз против себя. — Очень хорошо. Вот теперь поговорим спокойно. Думаю, вы давно ожидаете наш визит. Каждого преступника, как кошмар, преследует видение такой минуты.

— Вы меня с кем-то путаете, — раздраженно перебила его Ива. — Я не преступница. Вот мои документы.

Она старалась говорить спокойно, держать себя в руках, но видно было, что дается ей это с трудом.

— Да, сейчас вы студентка. А раньше, — повысил голос Кругляк, — вы были связной у националистического бандита Бурлака. Кстати, и его возлюбленной. Нам пришлось немало поработать, прежде чем было установлено ваше подлинное лицо, Менжерес. Или, может, вас лучше называть Офелией? Такое, кажется, у вас было красивое псевдо[15] в вашей прошлой жизни?

На лице у Ивы не дрогнул ни один мускул. Только на щеки легла серая тень да глаза утратили яркий, злой блеск — в них мелькнуло отчаяние.

— Менжерес — действительно моя фамилия. Но я не знаю никакого Бурлака и никогда не носила той клички, которую вы назвали. Кто вы и что вам здесь надо? Предупреждаю — шантажировать меня не удастся.

— А вы не догадались, кто мы? — вроде бы удивился Кругляк. — Скажите, пожалуйста, какая несмышленая…