Виктор Сафронов - Пилигрим

— Сколько здесь? — она судорожно сглотнула набежавшую слюну.

Алиция беспощадно боролась сама с собой.

— Пятнадцать тысяч, — оглянувшись, шепотом сказал я. — Даже больше… Наличных долларов.

— За чей счет билеты? — так же шепотом спросила она меня.

Борьба не прекращалась ни на минуту.

— За мой. И не из этой стопки, — успокоил я ее.

— Давай для ровного счёта двадцать и я согласна, — расцветая на глазах сообщила она мне об очередной своей грандиозной уступке и подумав добавила. — Я вынуждена пойти на этот шаг ради счастья нашего сына.

ГЛАВА 24

Заказал три билета на авиарейс в родные места.

С моим паспортом моряка, пробиваться с оружием через кордоны и засеки пограничников у меня и в мыслях не было. Хотя рисковать придется. Накупив всякого барахла в качестве подарков родне, сдал несколько сумок в багаж.

Позвонил матери в Тверь, попросил ее, чтобы встретила часть блудного табора.

Сам не полетел вместе даже не потому, что волновался за свои документы, они были настоящие. Очень уж не хотелось своим присутствием в самолете подвергать опасности близких людей. Усевшись «во чреве реактивной птицы», пришлось имитировать желудочные колики и спазмы, после чего меня с криком: «Пассажиру стало плохо» демонстративно уложив на носилки, потащили в машину скорой помощи.

Под звук сирены, сделав какие-то инъекции, машина мчалась больницу. Удобно развалясь в скорой помощи, я представлял себе, как самолет с двадцатиминутным опозданием, связанным с тем, что больному требовалось «сходить до ветру» завывая, ушел ввысь. С тихой, счастливой улыбкой идиота, как вспышки фотобликов, вспоминались короткие мгновениях семейной жизни.

Когда еще, мне удастся пожить рядом и ладом, с сыном и Алицией? Судя по всему не скоро. Работа у меня нервная, народа желающего мне не дать эту работу сделать много. Поэтому пользовался моментом — жил с бывшей супругой совместной жизнью.

Эти славные размышления были нарушены приездом в больницу. Там, ушлый медперсонал, выяснив, что платить за мое лечение в нормальных условиях некому, а я «потерял свой страховой полис». Если вспомнить, как я пробрался на территорию временно занятую капиталистами, то его у меня и не было никогда. Предложили на выбор — или полежать в коридоре пару недель, пока освободиться койко-место, или уматывать отсюда и не занимать носилки. Выбрал второе.

После выхода на волю из пропахших хлоркой больничных хором решил заняться фигурным катанием в дорожной пыли. Пока таковую искал, добрался до местного парка. Необходимо было собрать мысли и успокоить эмоции.

Гуляя по его дорожкам, думал и мечтал о том, что пришла пора семье воссоединиться? Зажить, как все приличные люди? Ребенок будет расти в полной семье. Борщ с румяными пампушками на обед… Перед сном культурная программа — чтение вслух «энциклопедического словаря»…

Воссоединение духовного и материального начала… Короче говоря, необходимостью внесения коренных изменений в свою жизнь, прямо к стенке себя припёр, но решения не принял.

Эти несколько дней проведенные рядом с Алицией, были наполнены искрящимся светом и совсем не напоминали подготовку к обмену ядерными ударами. Наши мысли к обоюдному полярному восхищению были направлены в одно русло.

Она, да, что скрывать и я тоже мы оба постоянно думали об одном… О выпивке. Ради сына наш антисемейный, злобный дуэт старался сплотиться и продержаться. Не только без алкоголя, но даже без намека на желание. Количество выкуриваемых сигарет выросло многократно. Но «пьянству — жестокий и беспощадный бой.»

Она — по простой причине, из-за отсутствия денег. Я — за счет силы воли неизвестно откуда взявшейся… Каждый час бегал в душ принимать контрастные водные процедуры. Сбивал этим страсть к полюбившемуся и ликующему.

Ненаглядная Алиция лежала на кровати, уткнувшись лицом к стенке и угрюмо молчала. Ждала, когда в наиболее подходящий момент, я забуду забрать в душ штанцы. Чтобы хоть двадцатку оттуда дернуть. Я был начеку. На ее просьбы дать хоть десятку, она сбегает вниз в аптеку купит аспирина, никак не реагировал. Спустился сам, принес и аспирина, и сигарет. Замена была хоть и не равноценная, но хоть так.

Сохраняя хрупкий вооруженный нейтралитет, к активным боевым действиям мы с ней так и не приступили. Нервы были натянуты до последнего предела, но пронесло.

Перед вылетом, обещанные Алиции деньги отдал Конраду. Он мальчик умный положил «денежный брикет» в свой рюкзачок и вопросительно посмотрел на меня. Попросил отдать маме, когда тетя в самолете скажет, что они находятся над пределами России. Он вздохнул: «А ты с нами не полетишь?»

«Нет, сынок у меня здесь еще есть дела».

«Но ты меня не бросишь?»

Мне опять захотелось всплакнуть. Но для ребенка в его возрасте, папа самый сильный… И… И мужчины не плачут — за эти несколько дней я постарался объяснить ему это.

«Нет, малыш, не брошу».

Как мне не жаль было расставаться, но пришлось. Если сейчас не предпринять самых крайних мер, по отношению к экс-работодателям, они рано или поздно меня укокошат, а вместе со мной еще и моих близких. Руководящий их действиями страх толкает на разные глупые поступки.

Судя по тому, что в руках местной полиции я видел свое фото к моим поисках подключили и Интерпол.

Дальнейшие события связанные с возвращением сына и Алиции на родную землю, мне четкими и яркими красками, нарисовала родная мама.

Моей родительнице, больше подошло определение, воительница. Женщина жесткая, властная, волевая. Исповедующая в семейных взаимоотношениях форму самого крайнего матриархат. Не терпевшая полутонов, глупостей и слюнтяйства.

Несмотря на короткое перечисление ее далеко не женских качеств. Она, как вожак большой и весьма прожорливой стаи совершенно искренне любила всех нас, своих детей и внуков. Но то ли из-за большего количества постоянно окружавшей ее ребятни, то ли из-за постоянной нехватки времени на исступление любви и материнский надрыв у нее сил и эмоций уже не оставалось.

Зато нам все вполне хватало других материнских чувств, таких как подзатыльники, шлепки и праздничная порка.

Рассказывая мне трагическую повесть, я еще раз удивился тому, что ее голос ни разу не дрогнул. Она достаточно сухо изложила мне весь ход событий.

Встретила она моих эмигрантов, как и обещала. Призвав на помощь, большие силы своих детей и внуков.

Конрад, увидев бабушку, стремглав бросился к ней она, обняв его, прижала к своей мощной груди. Оторвав от себя дорогого внука, критически осмотрела его худобу и синеву кожи. Тоном, не предвещавшим ничего хорошего, подозвала к себе стоявшую неподалеку, присмиревшую Алицию.