Виктор Сафронов - Алмазная цепь

Бал вампиров? Так? Интересно. А я на нем? Моя роль? В качестве приложения к карликам-уродам, имеющим смелость веселить собравшихся кровососов или… О, ужас… Или в качестве десерта?

Опозорить себя бегством? Мне, будущему Герою России. Как-то несолидно…

Выхода другого нет.

Иду… Проникаю в логово.

Отступление могло пошатнуть, мою давно загубленную членством в КПСС, репутацию.

Делать нечего. Шагнул вперед как на амбразуру вражеского дота…

Лучше бы я этого не делал.

В комнате, всюду разбросаны отрезанные руки, ноги, туловища. На полу сидит ребенок и указывая на меня ножом, как бы приглашает поучаствовать в разрезании тел…

Как каждый начинающий врач, оставляет после себя, густо заселенное кладбище, так и начинающие модельеры, готовят выкройки и новые платья при помощи ножа и ножниц для вырезаний из журналов разных частей тела.

Фу ты, ну ты, лапти гнуты… Только сейчас до меня дошло что голова и разбросанные части тел, это все вырезки из журналов кино и мод.

- Так это все не настоящее… Бутафория. Игра разума, породившая чудовище воображения? — задает мне раздраженный, внутренний голос вопрос. — Зачем тогда, столько времени голову дурить?

- Так, что? — скромно давя нервный смешок, отвечаю я. — Случайно пошутить уже нельзя?

- За такие шутки, в зубах бывают промежутки, — зло рычит внутренний собеседник. — Ты своей дурной башкой думай… Это ж Алла… Как никак, явление хрупкое, нежное. Сам посмотри, даже после замужества остающаяся ранимой и беззащитной. А ты такие глупости задумал ошибать?

В качестве эмоционального пострига, пришлось срывать с себе скрытое толстовство, брать ножницы и помогать дитю, вырезать разные глупости.

- А дедушка Сеня, спрашивал меня… — помогая себе ножом и кромсая ножницами очередную страницу, совершенно безадресно спросила девочка. — Куда меня отдадут, когда маму посадят в тюрьму?

Для несведущих поясняю. Дедушка Сеня, это старичек-пенсионер долгое время прослуживший в большом доме на Литейном.

* * *

Видать известия о лихих людях, сожительствующих со своими бабками, уже были разосланы во все стороны и заслуженный пенсионер зазеркальной системы, каким-то образом прознал о них.

- А что будет с моей песочницей? — не унималась девочка. — А еще, там много всяких игрушек и клоун «Лыгорович».

- В самом деле, что-то надо делать с оставшимся домом. — Алла посмотрела на меня, как будто я, мог знать. — Может вы сможете посоветовать?

Мы по-прежнему были строго на «вы» и никаких веских оснований переходить на «ты», пока не предвиделось. В этом месте, как деталь, как некий штрих непростых и запутанных отношений между героями, неплохо бы смотрелся крупный план дымящейся сигареты, зажатой в хрупких, женских пальцах, пахнущих ладаном.

- Могу, — не стал артачиться я. — Если есть человек, которому можно доверять, пусть посмотрит за домиком, чтобы не растащили имущество. Хотя я уверен, что там, все прокуратурой описано и висят большие печати… — и зачем-то добавил. — В надлежащих местах, насыпано опилок…

Еще что-то хотел сказать, но осекся. Обругал себя «распиз… вернее дураком» и резво выбежал искать дедушку Сеню. Очень хотелось о том, о сем расспросить старого пердуна, поговорить с бывшим расстрельщиком по душам…

Начал колотить в его дверь.

- Дедушка Сеня, а… Дедушка Сеня, — заголосил я, продолжая наносить техничные удары по двери. — Выдь на крылечко смелей, получишь сейчас ****ю…

- Он, минут пять, как вышел, — появляясь со стороны кухни, сказала баба Зина, прерывая упражнения версификатора. — Только вы пришли. Я смотрю себе, Сенька-керосин покрутился по коридору, как вынюхивал чтой-тось. Посля взял «хлюшку», одел кепку и торопясь куда-то убег…

- Спасибо… — мне не понравился поспешный уход экс-представителя НКВД и обращаясь уже к старушке добавил. — И за гостеприимство большое спасибо, и за все другое. Мы с Аллой переселяемся в гостиницу…

До меня стало доходить, что этот гнилой мухомор, услышав, что кто-то пришел, походил рядом с комнатой, почуял мой запах и голос, после чего побежал, извиняюсь за тавтологию, докладывать доклад.

Эх-хе-хе, а я, добрая душа, еще старому сексоту доплачивал двести баксов к пенсии.

Заскочил в комнату к Алле, объяснил ей ситуации с небольшим пояснением.

Прижимая руки к масластым грудям, сокровенно поведал о том, что ее жизнь под угрозой и уж, коль скоро мы станем родственниками, следует срочно тикать из этого дома и города.

- А, он еще угощал Ксюшу конфетами…

- Какую Ксюшу, — не поняв переспросил я, и, тут же осекся, обругав себе в душе ослом. Это имя ее дочери, о котором я до сих пор не удосужился спросить. — Простите, конечно же Ксюша… Простите, замотался.

- Нам необходимо срочно исчезнуть, — пытался начать балагурить и шутить, сказал я и шмыгнул носом, типа — «мамой клянусь.»

Пришлось надеяться на ее память.

Пока мы дружною гурьбою, спускались по лестнице парадного, объяснил маршрут. Все разобъяснил, крутя пальцами у собственного виска: и куда она сейчас без меня поедет; и где выйдет; куда опять поедет; обратно же, где выйдет. И… в конце концов, где мы с ней встретимся.

Посадив ее в проходящее такси, сам уселся в другое, разъехались, чтобы через пару часов встретиться.

Мы никак не могли выбираться из «волчьего логова» вместе. Я предполагал, что розыскные бумаги, могли ориентироваться на поиск преступников изображающих из себя семью из трех человек.

Правильно предполагал. Так оно и было.

ГЛАВА 52

Вход в курдупелевский подвал был найден на кухне, в достаточно неожиданном месте, под газовой плитой.

Боясь сорвать газовый вентиль и понести незапланированные потери в живой силе, харатьяновские налетчики, аккуратно сдвинули плиту и увидели большой люк. Судя по сбитым деревянным стыкам и неряшливым пятнам бурого цвета им неоднократно пользовались.

Найденной на кухне шваброй, проверили входное отверстие на наличие «сюрпризов». Все было безопасно и опасений не вызывало. Хотя, когда в темноте палкой с привязанной тряпкой шуровали, показалось, что, что-то хлопнуло, очень похоже на выстрел. Но решили, что все-таки показалось.

Харатьян спустился в подземелье, нашел там невысокую металлическую дверь, напоминающую ворота в противоядерное убежище, открыл и удовлетворенно хмыкнул.

То, что когда-то ему говорил отец, предупреждая о Курдупеле, как о страшном человеке, держаться от которого следовало, как можно дальше, подтвердилось в полной мере.

Перед глазами открылась, полковничья пыточная лаборатория и для удовольствия — подземная тюрьма на четыре клетки.