Сергей Высоцкий - Искатель. 1997. Выпуск №3

— Старик, сегодня не получится. Нам требуется кое-что обсудить.

— Операцию «Ы»?

— Давно не виделись. Новостей поднакопилось.

Пугачев бросил на товарища быстрый, оценивающий взгляд.

— Небось, новости все под грифом «СС»? — с легкой завистью проворчал Роман. — Ты, Володька, еще не рассказал мне про тот случай. Помнишь? Кстати, когда на кабана поедем, приборчик не забудь!

Как только Роман со своими непослушными псами скрылся из виду, Пугачев спросил:

— Ты чего меня афишировать вздумал?

— В моих блеф-планах у Романа Савельева роль статиста. Но о-о-очень важного статиста! Впрочем, ты хотел о чем-то рассказать?

— Я выяснил, почему вокруг департамента с длинным названием кружатся люди из известного тебе корпуса.

— Почему?

— Строго между нами! Этой полукриминальной конторе власти предоставили «крышу». Через департамент шли большие валютные поступления в предвыборный фонд. Из этих средств платят актерам и прочей братии, разъезжающей по стране.

Получив такую информацию, я пошел к шефу. Кому платят, сколько, за что — меня не интересует. В политику я не лезу. Но откуда деньги? Биографию этих баксов хочу знать досконально.

Шеф сначала загорелся. Обещал создать следственную группу. А через пару дней сник. Сказал — повременим. Ты не знаешь, откуда деньги?

— Знаю.

…Целый час они просидели в саду, в беседке. Фризе подробно рассказал Пугачеву о том, что произошло с архивом Антонова, о наследстве Майкла Антони и смерти наследницы Ольги Сергеевны. И о многом другом. А потом изложил свой план…

— Макиавелли! — буркнул следователь, внимательно выслушав Владимира. — Если бы я не был так голоден — ни за что не согласился потакать твоим бредовым идеям. Но ты схватил меня за горло. Еще полчаса, и я умру голодной смертью. Черт с тобой! Приступаем к выполнению.

Ужинали они в столовой, при полной иллюминации. Фризе зажег большую люстру, все настольные лампы и торшеры. В надвигающихся сумерках окна дома светились так, будто хозяин давал бал.

Беседа за столом струилась непринужденно и шумно. Как быстрая речка. Исподволь, ненавязчиво завязался разговор о департаменте. Ничего существенного — только намеки.

А когда в повеселевших голосах собеседников появились азарт и раскованность людей, не отказывающих себе в удовольствии почаще наполнить стаканы, Фризе сказал:

— Дружище, ты очень удивишься, но в прошлую субботу я встретил на рыбалке Смагина!

— Какого Смагина?

— Смагина Михаила Яковлевича. Директора интересующего нас департамента.

— Чушь!

— Клянусь. Того самого!

— И, конечно, встретил случайно? — Пугачев расхохотался. — Не верю. Этот тип наверняка шастает по госзаповедникам. С кучей охранников.

— Он был один. И сильно подшофе.

— Надо было его макнуть и не вытаскивать. Вот было бы смеху! Решились бы все проблемы с этой чертовой конторой.

— Ты, Пугачев, не важняк, а наивняк! Пришел бы другой… Ладно! Смех смехом, но рыбалка оказалась полезной. Что у трезвого на уме…

— Ты его прижал?

— Чего ради? Если человеку хочется излить душу, надо внимательно слушать. Он даже не подозревал, кто перед ним.

— Чушь! — опять повторил Пугачев. — А где была охрана?

— Заладил: чушь, чушь! А если человек устает от охраны? Хочет побыть один, наедине с природой?

— Он уединяется — и тут же из кустов вылезает частный детектив Фризе! — Пугачев засмеялся. — Ладно. Пользуйся моей доверчивостью. Что тебе выболтал этот тип?

— Подтвердил догадки о манипуляциях с крупными наследствами.

— И признался в убийствах? Не верю!

— Помнишь лекции Хоттабыча?

— По судебной психиатрии?

— Угу. Как же его фамилия? Всех профессоров по имени-отчеству помню, а Хоттабыча нет! До чего прилипучее прозвище!

— Зачем он тебе понадобился?

— Хочу его процитировать.

— Не старайся: «Убийца тоже человек. Бывают минуты, когда ему нестерпимо хочется излить душу первому встречному. Особенно по пьянке»

— Помнишь?!

— Тс-с! Мало ли лапши навесили на наши студенческие уши! Смагин же сам не убивал? Да и тебя вряд ли принял за случайного простака, которому можно выболтать свои секреты.

— Но принял! — веско сказал Владимир. — Что-то мы разболтались. Пора промочить горло. Ты не хочешь виски?

— Нет. Только коньяк.

Они чокнулись.

— Ты прав. Зачем ему убивать? У него «на зарплате» киллеры. Молодых баб, его информаторов, копающихся в архивах, интересуют только баксы. Криминальных подробностей они могут и не знать. Но теперь подробности знаю я. И могу поделиться с тобой.

— На пустых разговорах дело не построишь!

— Ну-ну! Посмотрим, что ты скажешь, прочитав эти странички!

Фризе поднялся из-за стола, демонстративно гремя ключами и стальными дверцами, открыл сейф, в котором хранились его охотничьи ружья. Достал с полки несколько страничек машинописного текста.

— Читай, старина!

На этих страницах Владимир изложил все известные ему факты по делу об убийствах Павлова и Таисии Игнатьевны. Об угрозах Елене Стольниковой. О пропаже документов из архива и о том, что случилось с Ольгой Сергеевной Антоновой, когда она проявила интерес к наследству дядюшки.

У документа был один существенный изъян — большую часть его составляли не факты, а предположения.

Но Пугачев блестяще исполнил свою роль:

— Черт! Он тебе и об этом сказал? Так, так, так! Назвал фамилию «верхолаза»? Потрясающе! Да он просто сумасшедший! Выболтать такие вещи первому встречному. В это я никогда не поверю! Ты прижигал ему паяльником пятки?! Нет, братец, в эти игры я не играю. Дело никогда не дойдет до суда. На стадии предварительного следствия Смагин заявит, что оговорил себя под пыткой. И как я буду после этого выглядеть? Все это беллетристика!

— А если я прокручу тебе пленку с записью?

— У тебя есть запись? — Голос у Пугачева прозвучал совсем трезво. — И ты мне вкручиваешь, что встретил Смагина на рыбалке случайно?

— Разве это имеет значение?

— Имеет. Но пленку я хочу прослушать.

— Она у меня спрятана понадежнее. Подожди пару минут.

Владимир с удовольствием погремел дверцами сейфа, заделанного в стену спальни. Как и в прошлый раз, когда они были здесь с Юлей, показал язык ночнику. Подумал: «Клюнут? Или мы сыграли спектакль впустую? Без слушателей?»

— У тебя есть портативный магнитофон? — совсем тихо спросил Пугачев, когда Владимир появился в столовой.

— Зачем?

— Береженого Бог бережет. Выйдем из дома.