Даром (СИ) - Каляева Яна

— Хватит! Он мертв! В лодку, быстро!

Кто это? А, Нифонтов-старший. Да, тело передо мной не шевелится. Лица у него больше нет.

Михаил тащит меня за собой. Переставляю ноги.

Серега лежит у воды, смотрит широко распахнутыми глазами в темное небо. Подхватываю его под мышки. Почему он такой тяжелый?

— Он уже не… — начинает было Нифонтов-старший, но напарывается на мой взгляд и молча помогает погрузить… Серегу? Нет, тело.

Отчаливаем.

Костя плачет — по-детски, навзрыд, громко хлюпая носом. Я тоже хочу заплакать, но не могу — наверно, никогда не смогу больше. Разом наваливается боль во всем теле. Левая нога совсем чугунная.

— Хорош реветь, — жестко говорит Михаил сыну. — Перевяжи товарища, покуда он кровью не истек.

Мне он протягивает фляжку с открученным колпачком. Водка. Выпиваю, как воду. Смотрю на удаляющийся остров, окутанный пламенем и дымом. А потом проваливаюсь в мягкую черноту.

* * *

Из тумана выступают лица. Лора, невыносимо прекрасная и омерзительная одновременно, ласково шепчет:

— Сильный зверь, хороший.

— Я давно порвал с Системой, — равнодушно сообщает Бубновский, и с каждым ударом приклада у него остается все меньше лица.

— Саша, держись, все будет хорошо, Саша, — раз за разом повторяет Оля.

В первые дни меня не слабо так накачивали лекарствами, потому я не сразу осознал, что Лора и Бубновский мне мерещатся, а Оля в самом деле здесь, в больнице, сидит возле койки, сжимая мою руку. Без истерик, без слез, без слова упрека. Что бы я ни натворил — Оля оставалась со мной, на моей стороне.

Выяснилось, что как только к пирсу причалила лодка с мертвым телом Сереги и полуживым моим, местная полиция позвонила Лехе, и он вылетел первым рейсом. Он сообщил Оле — она успела на тот же самолет. Наверно, ее присутствие да еще тот факт, что осознание произошедшего накатывало постепенно, и помогли мне сохранить психику.

Да, я стрелял в людей и наверняка в кого-то попал, а потом совершенно точно забил человека прикладом, глядя ему в лицо. Мне в тот момент и в голову не пришло использовать Дар, чтобы обезвредить его — я просто дрался насмерть, как загнанное в угол дикое животное. И не испытывал по этому поводу никаких сожалений. Даже теперь.

А что до тогда… Врач сказал, по склону я спускался не иначе как в состоянии шока, потому что ткани левого бедра повреждены серьезно. Если бы Нифонтовы не оказали мне в пути грамотную первую помощь, в город они привезли бы не один, а два холодных трупа. Впрочем, прогноз благоприятный, инвалидность мне не грозит, но пару месяцев придется ходить с тростью и пить обезбол.

Больше, чем собственные действия, меня тревожили воспоминания о Лоре. Нет, по ней я не тосковал. Определенно ее воздействие что-то во мне сдвинуло — возможно, именно оно размыло грань между человеком и животным, которая существенно тоньше, чем принято думать. Но подсесть на эту женщину, как на наркотик, я не успел, хотя похоже, что с частью мужчин на острове произошло что-то в таком духе. Скорее, мне не давала покоя мысль, что Одарение породило такое чудовище. Ее Дар не шел ни в какое сравнение со всем, что я видел или о чем слышал. Я же помню, как воздействовала на меня Катя при первой встрече, и до этого пару раз попадал под чары нимф — они в этот момент кажутся необыкновенно привлекательными женщинами, но даже близко не до такой степени, чтобы терять над собой контроль. Почему именно эта Лора получила Дар такой мощи… или что с ней случилось, что Дар так усилился? Сколько еще по свету бродит таких гигантов… или чудовищ?

Леха с пакетом непременных апельсинов зашел ко мне на четвертый день. Он пустил в ход все свои связи и провернул дело так, что местных оперов до меня не допустили — сам взял показания и все оформил. Рассказал, что спецназ прибыл на остров на другой день, но никакого сопротивления не встретил. На пожарище остались в основном бабы с детишками да пяток раненых. Трупы обнаружить не удалось, и никто так и не признался, что они вообще были. Часть автономщиков, и Лора с ними, покинули остров и скрылись в неизвестном направлении — то ли у них были припрятаны запасы соляры, то ли на веслах ушли, как предки погибшего при исполнении долга Сереги. Искать их в лабиринте архипелага — дохлый номер, тем более что погода резко испортилась, и скоро ледостав, навигация закроется. Уголовного дела тоже никто возбуждать не станет — Дикий Север, тут бывает и не такое.

Я пытался разузнать, что же произошло на острове до нашего приезда, но тут пришел врач и выставил Леху вон — пациенту, мол, нужен покой. Уже на пороге Леха сообщил, что хозяйственно вывез обоих Нифонтовых в наш город и сейчас вылетает устраивать Костю на службу в розыск — сколько же тухлых дел удастся теперь закрыть. Мне он желает без суеты выздороветь и тогда уже возвращаться — дома и узнаю скрытую от нас до сих пор часть истории.

Из больницы меня выписали через неделю. Оля без меня лететь отказалась, и, честно говоря, ее помощь оказалась как нельзя кстати, когда я осваивал ходьбу с тростью по гололеду. Пока я валялся на больничной койке, ударили заморозки, и по реке пошли первые льдины.

Перед отлетом я зашел в гостиницу забрать вещи. Среди них нашлась забытая пачка распечатанных Серегиных стихов. Бездумно открыл ее на середине.

Ласки бесстыдные —

Вёдра бездонные —

Лепетом, шепотом,

Криками, стонами.

Тела — измятые.

Души изодраны.

На солнце — пятна.

На небе — во’роны.

На' миру — красные.

На войне — чёрные.

Вечно не в масть,

Средь чётных — нечётные.

Счастье всем даром!

Никто — обиженным!

Много ли, мало ли?

Дальше ли? Ближе ли?

Как ветры во поле,

Как птицы по небу —

Полными вёдрами

Радость раздольную.

Лаской бессовестной

Губы обветрены.

Счастлива повесть

Ромео с Джульеттою.

Любили — выжили

Лимоном выжатым.

Счастье — заслуженно.

Никто — обиженным…

Украли радости.

Минули горести.

Нет и до старости

Счастливей повести.

стихи Владимира Рогача

* * *

— Как вы у нас устроились?

— Спасибо, нормально, — Нифонтов-старший сдержанно улыбается. — На первое время Алексей поселил нас в служебном профилактории, но теперь я нашел работу и вот подыскиваю квартиру. В школу Костю записал, он решил последнее полугодие отучиться очно — сказал, хочет для разнообразия побыть как все дети. В МВД он сейчас числится приглашенным экспертом, уже больше моего зарабатывает. Как только получит аттестат, поступит на службу… А хорошее здесь пиво. Вот чего мне на острове не хватало.

Не придумал ничего умнее, чем пригласить Нифонтова в свой любимый паб. Соскучился по нему — по пабу в смысле, а не по Нифонтову. Да и наличие инвалидного пандуса внезапно оказалось огромным плюсом. На многое в городе начинаешь смотреть по-другому, когда остаешься, пусть даже на время, с одной ногой.