Анна Стриковская - Кольцо княгини Амондиран (СИ)

— Гюнтер, забери из коридора графин с водой и подними с пола арбалет, я его уронила. И не стой столбом: войди в комнату и закрой дверь.

Ее спокойный голос подействовал на князя как приказ сержанта на новобранца. То, что она назвала его Гюнтером, прочистило мозги. Он четко выполнил инструкции: забрал из коридора воду и оружие, вошел в комнату Лины и запер за собой дверь.

Девушка смотрела на него нежно и немного снисходительно. Ну вот такой ей бестолковый кавалер попался. Готов ради минутного порыва все дело загубить, а оно не ее, а его напрямую касается. Надо бы его отчитать, пристрожить и выставить, но… Нравится он ей.

Только бедняжечка еще не знает, для чего она позвала его в свою комнату. Не для интима, отнюдь. Она должна ему объяснить, что он выбрал не тот объект. Как бы он ни был хорош и пригож, но ничего у них не получится.

За годы учебы в университете у Лины регулярно появлялись поклонники. Все знали, что она замужем, но также было широко известно, что с мужем своим она не живет.

Никто не вникал в подробности, народу хватало банального объяснения: юная девица без любви выданная замуж за старика по умолчанию рвется на свободу. И никто не хотел понимать: Лине никто не нужен, ей неприятен любой физический контакт с мужчиной. А уж разбираться, почему так, и вовсе желающих не находилось.

К ней подкатывали по — разному: дарили букеты и конфеты, вешали на уши лапшу, попросту пытались завалить на ковер…Она никому не уступила. Особо рьяные вдобавок получили кто что: ослиные уши, бородавки на нос, импотенцию на пару декад…

В результате по университету полз слух, что Линин брачный договор включает в себя безусловную верность. Это было не так, но артефакторшу устраивала легенда.

Сейчас ей предстояло вправить мозги князю. Но пока она раздумывала, как это лучше сделать, Ромуальд уже пришел в себя и овладел ситуацией.

Лина будто со стороны вдруг увидела, как он обнимает ее, целует, увлекает к кровати, попутно стаскивая халатик и тапочки. А самое главное то, что она отвечает на его ласки, целует в ответ, ерошит и без того растрепанные волосы, прижимается к мужчине всем телом и не испытывает в связи с этим никаких неприятных ощущений.

Кажется, у нее появился шанс избавиться от своего дурацкого комплекса и наконец‑то наставить Кавериско рога. Надо только не вмешиваться со своими непрошеными мыслями, отключить рассудок, тело все сделает само.

Только когда Ромуальд, успевший стащить с нее все вплоть до сорочки, на минуточку отвлекся, расстегивая собственные штаны, сознание вновь заговорило громким голосом.

Оно напомнило, что они приехали в империю не для того, чтобы лечить тараканов у Лины в голове, у них совсем другая задача. Если сейчас она себя отпустит, позволит себе насладиться близостью самого прекрасного мужчины в мире, то завтра не только она, все об этом пожалеют. Потому что это будет нечто настолько яркое и изумительное, что не сможет не отразиться на ней. А уж как — только боги ведают. Может на фиг снести всю защиту и маскировку, например. А в конторе Стомбирской стражи ее обязательно будут проверять амулетом на магический дар, это к гадалке не ходи.

Но хуже всего то, что их с Ромуальдом близость не удастся скрыть. Не потому, что кто‑то увидит, как он выходит из ее комнаты. Просто все будет написано у них на лицах крупными буквами.

Разнежившаяся было Лина быстро села на кровати, натянула на себя простыню и трагическим шепотом крикнула прямо в ухо князю:

— Ромуальд, нет! Нельзя! Это невозможно!

Он удивился и обиделся:

— Лина, почему? Ты же хочешь меня не меньше, чем я тебя. Думаешь, я не заметил? Что тебя останавливает? Неужели ты хранишь верность этому, как его, Герарду Кавериско?

Можно было высказать Ромуальду свои истинные резоны, но пришлось бы полночи объясняться с неизвестным результатом. Настрой она мужчине сбила, но не хотелось полностью отвращать его от себя. Так что Лина воспользовалась тем слухом, который уже ходил о ней, и сообщила князю:

— Я не могу. Мой брачный контракт действительно подразумевает верность мужу.

— И ты совсем..? — Ромуальд не знал, как пристойно сформулировать свой вопрос.

— Под угрозой смертельной и мучительной болезни.

— Это ужасно.

Он поднялся, застегнул штаны, натянул рубашку, собрал остальные вещи и поплелся к выходу из комнаты. Лина напомнила:

— Сначала приведи себя в порядок, потом выходи. Арбалет не забудь. И… прости меня. Ты действительно очень мне нравишься. Настолько, что поначалу я обо всем забыла.

Князь сверкнул синими очами, отвернулся, застегивая колет наемника, произнес глухо:

— Не надо извиняться, я все понял. Ты меня прости.

И вышел в коридор.

Лина без сил рухнула на постель и заплакала тихонько, как детстве. Отец и мать всегда ругали ее за слезы, поэтому она приловчилась плакать так, чтобы никто — никто не услышал. Через полчаса она встала, налила в плошку немного воды, заморозила ее магией и приложила к лицу. Утром она должна выглядеть свежей, как роза на кусте.

Утром Тина пожелала получить завтрак в комнату, но неожиданно хозяин гостиницы этому воспротивился и предложил ей и всем сопровождающим спуститься в общий зал. Там их уже ждали трое: высокий как жердь офицер императорских пограничных войск, толстенький таможенник и унылый писарь.

Казалось, они собрались произвести все необходимые формальности прямо тут, на месте, но не тут‑то было. Все эти официальные лица пришли, чтобы пригласить госпожу ар Дотцель в контору императорской службы надзора за иностранцами.

„Гертруда“ надулась:

— Пока не позавтракаю, никуда не пойду.

Длинный офицер попытался ей пригрозить, но благородная дама не обратила на это ни малейшего внимания, а велела служанке подавать еду.

Писарь уже достал свои принадлежности чтобы составить рапорт о том, что дама отказывается повиноваться властям, но ситуацию спас Роберт Данцер. Наемник предложил начать процедуру с его отряда, тем более что они все уже поели. А госпожа позавтракает, возьмет из номера документы и придет вместе с компаньонкой и слугами.

Так и сделали. Перепуганные излишней храбростью приезжей дамы трактирные служанки подавали завтрак с невиданной скоростью. Тина и Лина тоже не стали мешкать. Тина, правда, попыталась тянуть время, но получила от подруги тычок в бок и заторопилась. Не прошло и получаса, как обе женщины, сопровождаемые „Дитером“ и „Клаусом“, уже стояли на пороге имперской канцелярии города Стомбира.

Она располагалась в трех шагах от гостиницы на той же площади в высоком для Стомбира четырехэтажном здании мрачного серого цвета. У дверей их встретил знакомый унылый писарь и проводил внутрь. Ждать почти не пришлось: когда они входили в здание, то увидели, как из какого‑то кабинета строем выходят наемники. Данцер заметил девушек и, стоило писарю отвернуться на мгновение, лукаво им подмигнул. Похоже, их документы оказались в полном порядке, имперские чиновники не нашли, к чему придраться.